Отправлено: 07.12.15 22:18. Заголовок: Только ли Париж любит победителей?

Находясь на грани между жизнью и смертью, никогда не знаешь, кто выйдет победителем... И если у жизни окажется больше сил, не исключено, что после этого она в корне изменится... Вот так и не знаешь, какой стороной может повернуться к тебе судьба в любую минуту, и насколько внезапными бывают её хитросплетения...
Время: конец марта - начало апреля 1744 года
Участвуют: Серж де Брильи, Иоганна Ангальт-Цербстская

 Отправлено: 19.06.16 14:42. Заголовок: Разделавшись, наконе..

Разделавшись, наконец, со своим супом, Брильи снова потянулся за вином. Последний раз он наслаждался этим самым французским напитком на свете в том же приятном соседстве, на балу, только то было белым, а это красным. За время вынужденного поста бедняга уже и позабыл, каким оно должно быть и, стараясь наверстать упущенное, теперь с таким смаком потягивал из бокала, точно пил в последний раз. Удивительно красиво было рассматривать принесенный половым вишневый десерт сквозь тонкое стекло - прелестное сочетание темно-красного с белым. И, словно эхо, ему вторил случайно спустившийся на плечо локон цвета червонного золота. Конечно, Серж не был художником, и мало что смыслил в колорите, но прелестная картина так очаровала его, что он даже забыл про незавершенное подношение Вакху и только наблюдал за каждым движением герцогини, про себя о чем-то вздохнув.
Беспощадная совесть всякую минуту напоминала, что ещё совсем недавно он вполне мог погубить эту изящную даму и даже не пожалеть об этом, а признаться он не мог решиться. Да и будет лучше, если она никогда об этом не узнает. Это принесло бы слишком много горя. Довольно и той вымученной улыбки, с которой она смотрела на прусского короля. Эх, бедность, бедность! Ему ли не знать, что это такое. Поживите уж хоть сейчас в удовольствие. Да Вы не стесняйтесь, попробуйте, это вкусно.
- А что, если мне хотелось Вас угостить? - по губам француза скользнула лукавая улыбка соблазнителя, которой некогда так щеголял граф д'Эгильон. Конечно, ему хорошо бегать по зале и очаровывать дам, у него титул и родство с самой королевой! - Кстати, а что из сладкого Вы действительно любите?
Пока еще случай что-то сделать не представился, но в шевалье опять заговорила галльская кровь, требовавшая при каждом удобном случае находить способ услужить даме хоть по мелочи, а после недавнего злоключения Серж выучился ценить заботу. Что ж, вишневое варенье, если вдуматься, тоже прекрасная вещь, не хуже пирожных. А, дабы сушеные фрукты не пропадали даром (как-никак, деньги отданы), Брильи закусил парой кусочков, а остальное незаметно сунул в карман, беспокойно оглядываясь, как неопытный вор. Кто знает, когда еще случится сегодня поесть, может быть, и вовсе не выйдет, так хоть немного перекусить. Только б никто не увидел. И прежде всего - она, теперь уже его госпожа. До чего непохоже было это настоящее на прошлое. Прежде они были друг для друга почти ровней, теперь же Ее Светлость преобразилась почти до неузнаваемости - да, похорошела, расцвела, даже помолодела (сколь сильно действует даже недолгая жизнь в довольстве!), но боже мой, откуда вдруг появился этот взгляд чуть свысока, этот мягкий голос, в котором зазвенели властные нотки...
... В дальнейшем нам придётся ещё не раз видеться с Вами, чтобы обсудить наши дела. ... Сами ведь понимаете, что явиться во дворец Вы никак не можете. Стало быть, нам нужно место подальше от посторонних глаз. Понимаю, что вовсе без свидетелей вряд ли получится, но желательно, чтобы нас видело как можно меньше людей.
Забыв за почти идиллическим обедом (подозрительные взгляды, разумеется, не в счет) о таком важном вопросе, неосторожный кавалер отставил вино в сторону и погрузился в раздумья, которым, безусловно, чрезвычайно помогало рассеянное поглаживание усов.
Про дворец он тоже сразу вспомнил - разумеется, об этом и речи идти не могло - уж больно там хорошая память на лица у некоторых господ, тем более его запоминающийся профиль сразу припомнят. Конечно, список возможных мест для встречи был довольно обширным, Брильи мог притащиться куда угодно, без особенного страха подпортить свою репутацию (если там вообще еще оставалось, что портить), но Ее Светлость... нет, нельзя так рисковать. Как за иностранной гостьей, за ней наверняка немного присматривают, и неосторожный шаг может дорого обойтись. Всего спокойнее, конечно, в чьей-нибудь гостиной, но, во-первых, навряд ли кто позовет туда такого проходимца, как он, а во-вторых, именно эти пресловутые роскошно убранные гостиные буквально кишат любопытными. Хоть Серж и не так часто видал высшее общество, такой типаж, как скромный молодой человек, сидящий в уголке, кивающий на все вопросы и стесняющийся пригласить барышню на танец был ему отлично знаком. Как правило, такие скромные юноши способны услышать шепот на расстоянии сорока шагов и вообще крайне подозрительный народ.
- Надо подумать. Пожалуй... есть, конечно, одна мысль, правда, пока не могу сказать, насколько возможно говорить об ее воплощении. Если б мне удалось пристроиться тут где-нибудь... пока, увы, идти мне некуда, и не могу поручиться за будущее пристанище. Хорошо бы что-нибудь отвлеченное... - Серж знал, что задумываться, особенно при дамах, ему было вредно - слишком сильно собирались морщины на лбу, но думать как-то иначе все никак не мог выучиться. Впрочем, после пары минут размышлений одна идея все-таки пришла ему в голову - рискованная, как и вообще вся ситуация в целом, - вот разве что... Нева? Чужие уши нам там не грозят, лодкой править я сумею. Заодно на город посмотреть можно будет. Согласны?
В голосе при этом у него прозвучало столько надежды, что Брильи и сам немного смутился. Неужели он и вправду попался в ловушку, о которой прежде только притворно рассказывал?.. Остаться вдвоем, посередине реки, где никто не услышит... нет, только для дела, не для болтовни!
- А Вы почему не берёте десерт, мон ами? Не любите сладкого? Или просто сейчас настроение не то?
И вновь этот вдруг смягчившийся голос, так ласково позвавший его... Сердце предательски заколотилось. Ну вот как можно решать такие важные вещи, когда этот бестолковый барабанщик млеет от каждого "мон ами"? Ведь ясно же, что к нему самому это не имеет никакого отношения, что его дело подчиняться и прекратить, наконец, эти глупые восхищенные взгляды, полные благодарности. О деле сейчас надо думать, а не об улыбках. И все-таки Серж никак не мог пересилить себя - чувствовал, что еще немного - и окажется совсем побежденным, согласится на все и не осмелится даже возражать. Может быть, только теперь начал понимать заезжий авантюрист, что не вольничать ему больше на службе, не выдумывать своих условий и... только согласно кивал.
- Вы кушайте, кушайте, душа моя, мне больше не хочется. - поспешил успокоить заботливую "спутницу жизни" шевалье. Произвести впечатление проходимца, одержимого грехом чревоугодия не входило в его планы. - Не беспокойтесь за меня, прошу Вас.

 Отправлено: 25.07.16 22:12. Заголовок: До того, как шевалье..

До того, как шевалье решил угостить Иоганну десертом, она была уверена в своей сытости; теперь же, с удовольствием лакомясь вишнями, она нисколько не жалела об этом щедром жесте своего спутника, да и в целом признавала, что не ошиблась, предоставив ему право выбора. И мясо, и десерт были очень вкусными, а душистое вино того же цвета, что и камень на подаренном перстне, оставляло удивительно приятное послевкусие. Хоть графом он оказался и ненастоящим, но даже несмотря на это, всё равно оставался истинным французом. И это угадывалось не только во вкусе: если сравнить Брильи и вон того военного за соседним столом, то сразу станет заметно, что они совершенно разного поля ягоды. Русский служивый, не церемонясь, бросал на герцогиню откровенно сластолюбивые взгляды; Брильи же, хоть и рассматривал её сейчас ещё пристальнее, делал это с видом художника, изучающего драгоценное творение. Правда, саму Иоганну это нисколько не отвлекало ни от десерта, ни от мыслей о деле. Нескладно как-то получается: принять шевалье на службу она уже поторопилась, а обсудить подробности до сих пор не удосужилась. Совсем задурил ей голову своими откровениями этот странный француз, свалившийся как снег на голову! Уж больно много доверия к нему, несмотря на то, что он совсем недавно признался ей в обмане, далеко нешуточном. А она, Иоганна, славно отобедала и смягчилась к своему новоявленному "супругу" - ещё и обстановка теперь обязывала смягчиться, поскольку всё ещё приходилось лицедействовать, на время превратившись в заботливую жёнушку...
- Вот разве что... Нева? Чужие уши нам там не грозят, лодкой править я сумею. Заодно на город посмотреть можно будет. Согласны?
Тут-то герцогиня и почуяла неладное, словно опомнившись после некоторого забвения. Тревожное предчувствие, сидевшее где-то в глубине души, всколыхнулось, будто от резкого удара, заставляя сердце беспокойно забиться. А он не так прост, этот кавалер де Брильи... Всё романтика изображает, покаянную душу, восторг и поклонение... Всё, чтобы она, растаяв, всецело доверилась и попалась на крючок во второй раз. А там дело остаётся за малым: заманить её на середину реки, чтоб было некуда деваться, и выдвинуть свои условия, в случае отказа пригрозив как будто бы нечаянно опрокинуть лодку... Не нравилось Иоганне присутствие Шетарди в этом деле, с самого начала не нравилось. Где-то в душе она так и опасалась, что он рано или поздно ещё даст о себе знать, и вот, кажется, он снова замаячил на горизонте... Но может, всё-таки виной её излишняя подозрительность?
А вот спутнику своему Иоганна решила не выдавать этих сомнений. Мало ли, права она окажется или нет, но сплоховать во второй раз было бы верхом глупости. Зная, что первым делом человека выдают глаза, герцогиня слегка прищурилась, с нарочито мирной улыбкой обращаясь к Брильи, и лишь рука всё-таки предательски дрогнула, звякнув ложкой о край опустевшей хрустальной вазочки:
- Ну что ж, если Вы думаете, что это единственное место, где нам не грозят чужие уши... А как насчёт чужих глаз, как бы невзначай глядящих на нас с набережной? И потом, актёр-то Вы блестящий, дипломат - опытный, лодочник, по Вашим словам, тоже умелый... Вот только хороший ли Вы пловец?
И вот снова этот успокаивающий тон, мягкость во взгляде и словах... Конечно, при желании всё можно подделать, любое чувство сыграть, когда есть актёрский дар - а он у шевалье, несомненно, ещё как был.
- Вы кушайте, кушайте, душа моя, мне больше не хочется. Не беспокойтесь за меня, прошу Вас.
Как раз покончив с десертом, Иоганна взяла свой бокал и, слегка пригубив, уже мягче обратилась к французу:
- Ну что ж, если так, тогда, может быть, самое время... уходить со сцены? Оставим нашу благодарную публику наедине с их заблуждениями... А мы, кажется, со своими ролями справились довольно прилично. Пора опускать занавес!

 Отправлено: 31.07.16 12:33. Заголовок: Ваша Светлость... Ва..

Ваша Светлость... Ваша Светлость... Да, что и говорить, теперь этот титул звучал куда величественнее и даже позаманчивее, чем при первом их свидании. Хотя, конечно, об этом лучше было спрашивать другого ценителя - не такого неискушенного, как наш кавалер. Он не знал толком даже как полагается вести себя даже самому захудалому графу и полагался, что называется, исключительно на собственное чутье. Что и говорить, в истинном своем обличьи было как-то поприятнее, да и не нужно следить за каждым словом.
Скоро ли они привыкнут к новому своему положению? Наверное, если этого еще не произошло, то, во всяком случае, должно произойти в ближайшее время. По крайней мере у него-то точно. К хорошему всегда быстрее привыкаешь, а у Брильи не было причин пожаловаться. Что греха таить, давно уже с ним никто так не говорил, как эта иноземка. Так давно, что он уже и позабыл, как это должно выходить.
Дальнейшим его подсчетам и растраиванию ран помешал скромный вопрос его светлейшей "благоверной" - ужасно милый и скромный вопросик, способный поставить в тупик и более опытного дамского угодника:
- ... и потом, актёр-то Вы блестящий, дипломат - опытный, лодочник, по Вашим словам, тоже умелый... Вот только хороший ли Вы пловец?
На миг пышные усы дрогнули, скрывая улыбку - странную смесь смущения и насмешки. Конечно, для дипломата это было скорее недостатком, но Серж совершенно пристрастился к пороку почти всех вельмож - сделался очень падок на лесть. Несомненно, комплимент в любом случае пришелся бы ему по вкусу, когда же комплимент исходил из уст дамы, к которой... скажем так, он дышал не совсем ровно, следовало бы даже опасаться величайшего позора, до какого только может дойти знающий себе цену кавалер - появления двух розовых пятнышек на щеках. Это уже совсем никуда бы не годилось, и после такого позора ни о каких требованиях говорить бы не пришлось.
Разве мой уверенный голос не внушает Вам достаточно доверия к моим словам?
Что-то останавливало еще минуту назад непоколебимого шевалье, что-то мешало с новой силой уговаривать Иоганну. "Но что принуждает Вас к сомнению, что страшит?", - рвалось у него с языка под вдруг ставшим необыкновенно внимательным взглядом герцогини, но такой прямой вопрос прозвучал бы слишком прямо и грубо. Чуть подавшись вперед, он накрыл ее руку своей и утвердительно кивнул.
- Да ведь совсем необязательно подъезжать к самой реке, а там уже буду Вас ждать. - минутное промедление и то, о чем Брильи так долго молчал, наконец-то было сказано, - Не тревожьтесь, со мной Вам нечего бояться.
Да, вот так, не больше, не меньше. Конечно, в его годы уже не рвутся ни сражаться с драконами, ни похищать из сераля султаншу, ни обманывать бдительность целого эскадрона наемников, но зато можно обратиться к куда более практичным вещам. А кому неизвестно, сколько всяких, и порой довольно-таки непредсказуемых, случайностей таит в себе пребывание в чужой стране? Даже на правах знатной гостьи и даже при условии того, что не нужно думать ни о том, что сегодня будет на обед (и будет ли он вообще) и где сегодня провести ночь, не нанеся слишком непоправимого урона кошельку. К тому же, за последние полвека научно подтвердилось, что дамы любят всякого рода авантюры ничуть не меньше мужчин, и порой некое хрупкое и нежное создание способно навертеть такой клубок, с каким более рассудочным людям не справиться даже вшестером. И, на худой конец, разве не найдется у Ее Светлости какого-нибудь деликатного поручения, которое нельзя бы было доверить бог весть кому? Пусть будет так, он на все согласен и не намерен опасаться ничего. Уже не доходило до обиды, если дело касалось его самого - за годы службы Серж научился терпению и позволял разве что только не верхом на себе ездить - но когда речь шла о даме, в него будто вселялись по меньшей мере семь чертей и одна ведьма. Да пусть кто попробует хоть кончиком пальца коснуться его госпожи - он за себя не ручается.
Кстати, опять замечтался. Не то, что Ее Светлость - вот у кого следовало бы перенять по крайней мере горстку благоразумия. И снова Брильи получил наглядное подтверждение, тому, как счастливо ему сегодня попалась на глаза проезжающая карета. Да, пора было раскланиваться перед благодарной публикой и ускользать в гримерную. Правда, перед этим еще надо расплатиться.
Не имея ни малейшего представления о том, существует ли у русских какой-то определенный жест для этого, француз негромко постучал ногтями по краю стола, а, когда этот не слишком привлекающий к себе внимание звук попросту потонул в целом ворохе других, был вынужден подать голос:
- Поди сюда, почтенный, - отрывисто позвал он, нагнав на себя уже заранее недовольного виду, как важный барин, которого заставили обождать, - полагается сколько - сочти.
Неизвестно, по какой системе счета вычислял русский половой, но так или иначе, вышло у него куда больше, чем попытался про себя сосчитать "глава семьи поневоле". Вышло рублей на шесть. Надо сказать, что воспитание доблестного кавалера де Брильи грешило тем же, чем грешат почти все примеры дворянского воспитания (даже и намного значительнее его собственного) - он практически не умел считать деньги и, хотя в большом количестве не видал их ни во сне, ни наяву, расставался с ними легко и скорее покорно позволил бы обобрать себя до нитки, чем вздумал бы торговаться, как старый еврей на базаре.
Отсчитав столько, сколько полагалось (избавив себя от удовольствия прибавлять тошнотворно услужливые фразочки вроде "Вот, потрудитесь пересчитать, денежки счет любят" на которые столь падки бывают русские), Серж торопливо ссыпал в кошелек остатки, еще и прикрывая их рукой - не побоявшись признаться герцогине дорогой в отсутствии какого-то приличного состояния, он, тем не менее, не хотел сейчас показывать, что выбрал трапезу явно не по средствам, а пресловутый закон чести скорее извинил бы откровенный грабеж, чем упоминание в разговоре с дамой презренного металла.
- И впрямь, пора и честь знать. Опустите занавес, господа, представление окончено, - слегка понизив голос, обратился он к герцогине и, подав ей руку, тут же пустился помогать и накинуть шубу на плечи, как положено любящему супругу. То, что с этим он также управился в несколько секунд, ничуть не помешало ему после тщательно разглаживать ее, на самом деле с упоением погружая пальцы в никогда не виданную им доселе мягкую соболью шерсть, - святой Пахомий, да ведь это чудо, волосок к волоску! Выходит, это и есть та самая русская пушнина, о которой столько слухов?
На улицу они вышли так же, как и вошли - под руку, как образцовые супруги, и из общей картины выбивалось разве что бешено колотящееся сердце Брильи, может быть, впервые в жизни с таким восторгом лишающееся свободы. Так вот, значит, каково оно - счастье неволи... Что б сказал Шетарди, если б увидел, сколь мало слез пролил прежний его подчиненный, выйдя в отставку!
Если Вам когда-нибудь станет об этом известно - не осуждайте. Может быть, я и малодушный, но подобного никогда не видел. Пусть и не разбогатею, зато утешусь. Нет, Вас я ни в чем не виню, а скорее, должен поблагодарить - где б мне без Вас ее встретить - такую?..
Больше всего его поражала собственная жестокость - неужели у него не дрогнуло бы сердце, случись непоправимое по его вине? Неотступавшее чувство вины давило на горло, смиряя охотника самовольничать до неузнаваемости.
- Не годится царские туфельки в весенней грязи марать, позвольте-ка переправлю Вас побезопаснее, - игриво мигнул еще не угомонившийся француз и, не дожидаясь дозволения, легко подхватил герцогиню на руки, после чего невозмутимо направился к карете, словно ничего зазорного не совершал. В конце концов, если простым солдатам дозволительно нести царицу до дворца на руках, кто может запретить так же подсаживать в карету матушку невесты наследника престола?

 Отправлено: 08.08.16 23:18. Заголовок: Стоит ли вздыхать и ..

Стоит ли вздыхать и досадовать о своём решении, когда оно уже принято? Как ни крути, Иоганна понимала, что теперь всё это слишком поздно и бессмысленно. Да будь в её духе кусать локти после каждого опрометчивого шага, жизнь её состояла бы сплошь из сожалений и печалей - и когда же, скажите, получать от этой жизни удовольствие? Окончательно махнув рукой на то, чего уже исправить нельзя, герцогиня решила в дальнейшем действовать по наитию. В конце концов, не в первый и не в последний раз ей приходится играть пьесу без репетиции. Чего уж далеко ходить, взять хотя бы сегодняшний день: свалился же на её голову этот остолоп, по вине которого им с Брильи пришлось в один миг превратиться в супружескую пару! А вышло вполне сносно, хоть и с явными погрешностями - другие на их месте провалили бы столь нелёгкое испытание в первые же минуты и выдали бы себя с головой. Да и наконец, не зря же король возлагал на неё, Иоганну, большие надежды...
Справимся, не впервой! Ещё и не такое бывало...
Оставив все сомнения, герцогиня снова оживилась и с невозмутимой улыбкой подняла взгляд на француза.
- Да мне-то тревожиться нечего, шевалье, я прекрасно плаваю! За Вас разве что поволноваться пришлось - вдруг лодку опрокинет течением, и придётся вплавь до берега добираться... Прошу простить мне эту мысль, если она Вас оскорбила, но я всё ещё слишком мало о Вас знаю...
Сказала - и, конечно же, в который раз соврала, не моргнув глазом. Плавать Иоганна не умела совершенно, даже на воде не смогла бы удержаться, если бы такое и вправду случилось. Но на случай, если Брильи вздумает припугнуть её подобным образом и заставит дать вынужденное согласие на его условия, нужно было заранее расстроить его замыслы. Как-никак, мнимая тень Шетарди по-прежнему не давала герцогине покоя. До тех пор, пока она не убедится, что шевалье окончательно простился со своей карьерой при нём, следует быть предельно осторожной...
А де Брильи тем временем, кажется, именно это и стремился доказать своей новой покровительнице. Стоило ей лишь заговорить о том, что пора уходить, как он тут же принялся за ней ухаживать, как, честно говоря, не каждый настоящий супруг ухаживает за своей второй половиной. Случалось ли такое хоть раз, чтобы герцог Ангальт-Цербстский, помогая жене надеть шубу, задержал руки на её плечах с желанием лишний раз обнять? Но впрочем, спустя пару мгновений этому приливу нежности нашлось своё объяснение, далёкое от романтики...
- Святой Пахомий, да ведь это чудо, волосок к волоску! Выходит, это и есть та самая русская пушнина, о которой столько слухов? - удивлению шевалье, казалось, не было предела, и было оно до того наивным, что Иоганне стоило немалых усилий, чтобы не засмеяться в ответ на его восторженную речь.
- Разумеется, настоящий соболь! Вам разве до сих пор не приходилось видеть здешние меха? - на лице герцогини мелькнула лёгкая насмешка: не весь Петербург, конечно, ходит в царских подарках, но всё же...
Что ни говори, а странный он, этот кавалер де Брильи. По его словам, не первый год на русских землях живёт, а удивляется здешним диковинкам чуть ли не на каждом шагу... Одно дело - сама Иоганна, которая пока ещё провела здесь всего-то несколько недель, и совсем другое - шевалье, который за такой немалый срок мог бы повидать немало чего любопытного, не говоря уж о многих заметных вещах. Хотя по городу он ориентируется и вправду неплохо, а значит, не приукрасил, говоря, что живёт здесь уже достаточно долго. Поистине, удивительный человек!
После тёплой и уютной ресторации не хотелось выходить на улицу, где было совсем по-другому. Петербург не баловал погодой, весна стояла сырая и холодная. Снег постепенно сходил, но превращался в отвратительную грязь, идти пешком по которой было сущим наказанием. Это не придворные окрестности, где всегда поддерживается безупречная чистота - дорогу возле ресторации столь тщательно не расчищали, и за пределами кареты Иоганне приходилось как следует подбирать юбки, чтобы не испачкаться в весенней хлюпающей грязи. Как же не хочется снова проделывать этот неприятный, пусть даже и недолгий путь!.. Разочарование до того занимало мысли герцогини, что она перестала замечать своего спутника. А совершенно зря, ибо он, словно читая мысли, в следующий же миг легко подхватил её на руки и переправил через грязную дорогу до самого экипажа. Поистине галантный кавалер! Разве дождёшься такой заботы от герцога, который с чистой совестью позволил жене мерить штеттинские лужи, когда однажды по дороге из церкви сломалось колесо старой кареты?
- Благодарю Вас, шевалье, Вы спасли моё платье, - с признательностью обратилась к французу Иоганна, когда тот вслед за ней забрался в карету. - Здесь невозможно ходить пешком... Позвольте, угадаю: кажется, и Вы сейчас задумались, что это далеко не Париж? У вас ведь не бывает столько снега, и улицы намного чище...

 Отправлено: 10.08.16 13:17. Заголовок: Странное дело, как п..

Странное дело, как порой жизнь может вывернуть наизнанку твои планы. Так произошло в их первую встречу, так выходило и теперь - казалось бы, что может быть надежнее для переговоров, чем совместная прогулка на лодке? Вокруг нет лишних ушей, никто не мешает, а с берега видно только катающуюся пару. Это красиво и ни капельки не подозрительно. Но... зачем же нужно непременно переворачивать эту самую лодку?
- Да мне-то тревожиться нечего, шевалье, я прекрасно плаваю! За Вас разве что поволноваться пришлось - вдруг лодку опрокинет течением, и придётся вплавь до берега добираться... - а вода в Неве, как известно, прохладная...
Про себя, конечно, Брильи поразился такой полной боевой готовности к возможному пассажу. Говорят, в Версале такое случается, но, во-первых, в крошечном озере, а во-вторых, надежные источники в виде пересуд утверждали, что дело окончилось испорченной прической и слезами. Разумеется, наивный француз все уверения герцогини принял за чистую монету и про себя даже восхитился.
Какая Вы отважная!
Но вообще ситуация в целом ему не нравилась. Получится как-то нехорошо, как будто он сам это подстроил - сначала вовлечь в неприятности, а потом изображать отважного паладина. Непорядочно это как-то - нарочно ставить в зависимость от себя. Как бы то ни было - не позволит же он, в самом деле, даме выпутываться из такой неприятности в одиночку! Лучше, конечно, до этого не доводить. Вот еще одно доказательство, что иногда нужно держать себя в руках и не тонуть в прекрасных глазах спутницы, если уж вызвался прокатить ее по Неве.
- Благодарю Вас за заботу - сил надолго не оставаться в царстве Нептуна у меня хватит. Но, думаю, что лучше обойтись без купания - я ведь отвечаю не только за свою жизнь, но и за Вашу.
И, кстати, не только за жизнь, но и за сохранность наряда. Жалко такую красоту в Неве купать. В жизни не видев соболей - ни живьем, ни на шубе - Серж наблюдал, как руки утопают в блестящей шерсти с восторгом дикаря, которому показали стеклянные бусы.
- Видеть - видел, - в основном, конечно, ему попадались крестьяне в овчиных тулупах, но встречались и медвежьи - к которым, честно сказать, Серж не чувствовал особого пиитета, находя, что медвежья шуба всегда делает владельца несколько похожим на Михайло Потапыча, - а вот коснуться не случалось. Своей у меня нет, а чужие кто ж позволит гладить?
И все-таки... улыбка Иоганны скорее всего означала, что друг друга они поняли - царственный мех касался кожи, в белизне и нежности которой не приходилось сомневаться, а это соседство не оставит равнодушным и самого взыскательного сердцееда. Еще больше он почувствовал эту манящую близость, когда переносил мнимую (но от того ничуть не менее обворожительную) "супругу" в карету. Она была у него в руках - в прямом смысле этого слова. Совсем так, как мечталось когда-то Шетарди... вот только каким бесконечно далеким казалось теперь это! Не так много времени минуло, а Сержу казалось, что прошла целая вечность. Так чувствуют безнадежно больные, вставшие вопреки предсказаниям медиков после долгого недуга. И все-таки... все-таки ничего не изменилось - апрельский снег был безнадежно грязным, ветер все так же коварно норовил поддувать под одежду, а редкие прохожие казались серыми, обманутыми в своих ожиданиях погодой. Только они сами были уже не те.
Кучер посмотрел как-то странно, и шевалье, не став возражать, ответил ему самым ровным взглядом, точно в течение последних двадцати лет он ничем и не занимался, как только переправлял дам с крыльца до экипажа. Право слово, что тут такого? Но все же он обрадовался, когда смог скрыться от наблюдателя в карете вслед за герцогиней.
Как положено всякому любезному мужчине, шевалье принялся было помогать своей даме устроиться поудобнее, как вдруг... о, как часто в романах встретишь это самое "как вдруг"! Подушка выпала у него из рук... Его взгляду приоткрылась одна из тех самых туфелек, которые он спасал от весеннего снега. За туфелькой же угадывалась белая точеная ножка и нужно извинить Брильи заинтересованный взгляд: ну как он мог, любовно обнимая взглядом ножку, думать про что-то другое? К стыду его придется прибавить, что он соизволил поднять взгляд и распрямиться только тогда, когда опустившиися юбки скрыли предмет его вожделения. Одним словом, расчетливый авантюрист, говоря откровенно, попался как кур во щи - маленькая ножка свела его с ума.
Такому откровенному взгляду нужно было дать объяснение, но в голову, как на грех, ничего не лезло.
- Какая тонкая работа! - наконец, выдавил он глупейшую фразу, - Никогда бы не подумал, что в России умеют так красиво расшить.
Бедный кавалер опомнился от сладкого дурмана только услышав голос Иоганны - даже не успел присесть. Пустяк, о котором он даже не задумался, приобрел в ее глазах значение приятной услуги, и эта благодарность открыла ему еще один урок - не нужно никаких подвигов, женщина умеет подмечать мелочи, и не нужно пренебрегать возможностью подставить стул или накинуть шубу.
- Рад был услужить Вам, - все-таки чувствуя, что не в его положении лезть в глаза, Брильи снова не стал садиться, хотя и позволил себе положить локоть на сидение и опереться. Да, услужить - но не сравнивать чистоту улиц там и здесь.
- Париж? - при упоминаниии родного города на лицо француза легла тень, - Может быть, мне следовало бы согласиться с Вами, но не хочу лгать - про него я даже не вспоминал. Наверное, не вернусь уже туда. Нет, не удивляйтесь, Париж тоже может стать не мил. Не вмените во грех мою дерзость - ведь Вам тоже не хочется уезжать отсюда? Со мной случилось так же. Да, Париж хорош, чертовски хорош, но - Вы понимаете - ни богатства, ни знатности... за что ему любить и ласкать меня? - невольно он нахмурился, вспомнив безрадостно прошедшую юность, но поднял глаза, встретился взглядом с герцогиней, и на сердце стало как-то легче, - Простите, быть может, мне не следовало говорить Вам об этом, но у Вас доброе сердце, Вы не осудите.
Отчего Брильи вздумал так разоткровенничаться, он и сам не мог сказать. Еще немногим более получаса назад он раздумывал, как устроиться получше и расположить к себе собеседницу, а вовсе не делать труднее и без того нелегкое положение. Ее Светлость... нет, они не будут смеяться над ним, как над безумцем, готовым променять столицу мира на этот медвежий угол. Только робкий взгляд выдавал тревогу присмиревшего искателя покровительства.

 Отправлено: 25.10.16 01:15. Заголовок: Пусть пребывание Иог..

Пусть пребывание Иоганны и её спутника на улице было совсем недолгим, но всё же после порывов холодного ветра, успевшего настигнуть обоих, вернуться в тёплую карету было ещё приятнее... А может, оттого вдвойне приятно, что к теплу, согревающему тело, прибавлялось тепло сердечное? Ведь что ни говори, а в великодушных жестах Брильи явно ощущалась искренность, которую трудно подделать даже при всём желании. Каким бы порывистым он не был тогда, по пути в Сан-Суси, сейчас он заметно отличался от того человека, который, собственно, и так был плодом его воображения. Каким бы куртуазным поклонником не был граф де Моден-Эгильон, шевалье де Брильи ничуть не уступал ему в манерах и умении держаться с дамой; вот только со вторым, вне всяких сомнений, было куда приятнее иметь дело... В конце концов, Иоганна была женщиной, а какой женщине не пришлось бы по душе искреннее восхищение и желание угодить? Несомненно, во всём этом была немалая доля отношения к ней как новой покровительнице, но кто сказал, что это плохо? Они оба могут быть не только приятны, но и полезны друг другу. Разумеется, их ныне сложившийся союз с самого начала скреплён взаимной выгодой, иначе бы его попросту и не было... Но точно так же, как бывает пресен чай без сахара, так и этот союз был бы куда более сухим и исключительно расчётливым, не будь между ними некой взаимной симпатии. А Брильи, как и положено хорошему дипломату, был приятен во всех отношениях - и в налаживании деловых связей, и в непринуждённой беседе. Нет, однозначно было бы глупо прислушаться к своим сомнениям насчёт причастности к этому делу Шетарди и отвергнуть его спонтанное предложение. Кто знает, может, именно этот человек, такой близкий ей по духу, по тонкой и авантюрной натуре, может сыграть в её дальнейших намерениях решающую роль...
А пока карета следовала по указанному пути, размеренный стук подков навевал спокойствие, и герцогиня позволила себе отдохнуть от забегающих далеко наперёд мыслей. Тень от широкополой шляпы отчасти укрыла её лицо, подобно вуали, и это позволяло ей незаметно разглядывать своего спутника. Признаться, сам кавалер де Брильи выглядел не таким умиротворённым, как Иоганна, а скорее, напротив, чересчур взволнованным. И вот, когда кучер сделал крутой поворот, свернув на другую улицу, карету довольно ощутимо тряхнуло в сторону. Герцогиня встрепенулась, пытаясь вернуться в удобное положение, и одна из мягких подушек соскользнула с сидения на пол. Галантный кавалер, как полагается, тут же бросился за ней, и Иоганна, чтобы помочь ему в поисках, слегка приподняла пышные юбки, занимавшие собой немалую часть пространства в карете. Понял ли Брильи, что в этот момент её мысли и вправду были всецело заняты упавшей подушкой, или же расценил это как намеренный кокетливый жест, но... Взгляд, которым он сопроводил мелькнувшую ножку, а точнее, так и прильнул к ней, невольно скользнув чуть выше, более чем красноречиво говорил сам за себя.
Герцогиня не удержалась от лёгкой насмешливой улыбки, но вряд ли шевалье, склонившийся над изящной ножкой так близко, что даже дыхание стало ощутимым, заметил это. Тонкие пальцы выпустили подол платья, и волны юбок плавно опустились, точно занавес, скрывая от любопытных глаз Брильи желанную картину. Бедный кавалер, пряча глаза и не зная, как поступить дальше, замер в некоторой растерянности, пока наконец не сообразил сказать первое, что пришло на ум:
- Какая тонкая работа! Никогда бы не подумал, что в России умеют так красиво расшить.
Иоганна, по-прежнему чуть прищуриваясь с улыбкой, понимающе кивнула в ответ, чтобы сгладить неловкость ситуации:
- Верно, здесь умеют создавать настоящие чудеса! Как странно уживаются в этой стране дикая глушь и сказочное богатство...
Конечно, для Брильи этот удивительный контраст был всё ещё в диковинку. Оценить Петербург во всём его великолепии, а уж тем более - побывать при дворе, он так и не успел, а вот столкнуться с суровой действительностью крестьянской жизни, постоялыми дворами и многим другим ему наверняка не раз приходилось. Она сама, проделав долгий путь из далёкого Цербста ко двору императрицы, вкусила этих прелестей более чем достаточно. Что уж говорить о небогатом французе, живущем здесь уже которых год, но и поныне не сумевшем разжиться каким-никаким достатком? Должно быть, он считает дни до первой же возможности отбыть в Париж, к прежней жизни... Иоганна была в этом почти уверена, ибо Париж ей довелось видеть хоть и недолго, но с лучшей его стороны. Каково же было её удивление, когда лицо де Брильи заметно помрачнело при упоминании родного города...
- Париж? Может быть, мне следовало бы согласиться с Вами, но не хочу лгать - про него я даже не вспоминал. Наверное, не вернусь уже туда. Нет, не удивляйтесь, Париж тоже может стать не мил. Не вмените во грех мою дерзость - ведь Вам тоже не хочется уезжать отсюда? Со мной случилось так же. Да, Париж хорош, чертовски хорош, но - Вы понимаете - ни богатства, ни знатности... за что ему любить и ласкать меня?
Герцогиня посмотрела на Брильи несколько озадаченно, но всё же не стала возражать, выслушав откровение Брильи. Он действительно прав, ибо кому, как не ей, легче всех понять его в этом отношении? Конечно, заштатный прусский городок не чета парижской столице, но при безрадостной жизни, лишённой всякого удовольствия, опостылеть может всё, что угодно...
- Простите, быть может, мне не следовало говорить Вам об этом, но у Вас доброе сердце, Вы не осудите.
- Я пойму Вас... и не осужу, - чуть кивнула головой Иоганна, нисколько не виня шевалье за эту откровенность. - Вы правы, сударь, мне не хочется уезжать отсюда. Такой шанс даётся только раз в жизни, и упустить его никак нельзя. И стыдиться здесь нечего - стыдно жить в убогости, когда по праву можешь позволить себе настоящую роскошь. Моя родословная... о, да Вы и сами, должно быть, всё знаете, - герцогиня махнула рукой, вспомнив, что кавалер де Брильи знает о ней гораздо больше, чем она думала до нынешнего дня, - словом, не такой жизни я бы хотела для себя... И Вы, разумеется, заслуживаете гораздо большего, чем то, что имеете. И более того, я верю, что настанет день, когда счастье улыбнётся нам, и желаемое будет в нашем распоряжении...
Забыв былую осторожность, Иоганна стала откровенной со своим спутником. Да и чего теперь таить, когда они более чем правильно поняли друг друга? В конце концов, их связывают общие интересы и цели, и действовать они намерены сообща. А стало быть, нет смысла вновь вилять друг перед другом на каждом шагу. Не лучше ли стать понятнее друг для друга и объединить усилия?

 Отправлено: 01.11.16 09:31. Заголовок: Если в бедной голове..

Если в бедной голове старого романтика до этого и остались какие-то сомнения, то, припав к очаровательной ножке в прямом смысле слова, он выпрямился уже совсем покоренным.
Иоганна, очаровательная, лукавая Иоганна, Вам не нужно было рождаться во Франции - Вы француженка! Довольно, я буду Вам верным слугой.
Миг - и Ее Светлость с теперь уже, как ему показалось, не лишенной коварства улыбочкой опустили приподнявшиеся юбки, чудесная ножка скрылась под ними, а он сам замер в крайне неустойчивой позе едва ли не с открытым ртом. Словом, сцена будто только что вышла из-под пера Мольера. Разумеется, с романтическим антуражем в виде снега, золота и соболей. Но по доброте душевной Ее Светлость не стали заставлять его выпутываться из положения самостоятельно и с чисто женским мастерством великодушно сгладили эту неловкость:
- Верно, здесь умеют создавать настоящие чудеса! Как странно уживаются в этой стране дикая глушь и сказочное богатство...
- Это вполне в азиатском духе, - Серж пожал плечами, стараясь за показным недоумением скрыть желание поскорее взять себя в руки и не так откровенно сгорать от сладострастия по крайней мере на первом, после долгого отсутствия, свидании, - Разве не большая часть европейцев говорит о России как о Китае?
Тут он, конечно, выдал себя с потрохами - несколько лет назад для него самого что Россия, что Китай были одного поля ягоды. Про Китай он знал даже больше. Китай - это такая модная страна, где пьют чай из настоящего китайского фарфора, носят шелковые халаты и длинные тонкие усы, а мебель покрывают черным лаком - все эти познания, разумеется, были почерпнуты не из книг, а из гостиных, обставленных в китайском вкусе и с гобелена "Китайская свадьба". С Россией все было сложнее - во что там одеваются и из чего пьют чай (и пьют ли вообще) узнать было неоткуда, потому что ни одна из известных нашему кавалеру мануфактур не занималась шитьем гобеленов на русскую тему, а русский дух не настолько вошел в моду, чтоб обставлять им будуары. Но теперь... теперь про эту варварскую страну он считал возможным толковать с видом знатока, мог даже при случае щегольнуть познаниями в языке, а Китай... давно не быв в приличных гостиных, шевалье уже начал позабывать, какой он, этот самый Китай. И несомненно, Ее Светлость ничуть ему в этом не уступали. Нет, не уступали - это мягко сказано - превосходили:
- Такой шанс даётся только раз в жизни, и упустить его никак нельзя. И стыдиться здесь нечего - стыдно жить в убогости, когда по праву можешь позволить себе настоящую роскошь. Моя родословная... о, да Вы и сами, должно быть, всё знаете, - то ли сожаление о несчастливом браке, то ли приглушенная гордость, то ли просто нежелание распространяться мелькнуло на затененном полями шляпы лице герцогини, и Серж, подняв взгляд, согласно кивнул - ей пришлось еще горше, чем ему. Он хотя бы сам себе господин, ничто его не держит.
- Знаю... - он хотел было добавить, что, сложись обстоятельства иначе, мадам могли бы носить корону, но вовремя спохватился. Что говорить о том, чего не случилось? Будь все по-другому, он был сам, может... тоненькая дамская ручка, вложенная ему в ладонь, задержалась у его груди на несколько секунд дольше, чем следовало бы... но будет об этом, - И все-таки не жалею, что все произошло именно так. Сопровождай Вас свита, я б и глядеть на Вас не посмел...
... чего уж говорить, если б Вы были королевой?.. - во вздохе и опустившемся взгляде шевалье угадывалось продолжение, но вслух, конечно, он ничего не сказал.
Положение со стороны могло показаться даже забавным: в чужой стране, в чужом городе, с кошельком, грозящим в скором времени опустеть, без даже намека на мысль о размещении, с одним жалконьким сундуком, который можно было даже и не запирать от воров, без экипажа, лошадей и в довершение всего, если б не "совместный обед любящих супругов", то и на голодный желудок - и со всем этим богатством рассуждать о счастье. Что же могло произойти?.. Ведь он совсем не думает об этом, и чувствует себя даже слишком хорошо. Счастье... а кто его знает, что такое счастье? Может быть, и не в поклонах, и не в собственном Версале, а в отзывчивом и мягком женском сердце? А он сам - может быть, в юности он заблуждался, считая, что счастье - это быть великим человеком, и оно совсем не в этом? И может ли суд далеких потомков, которых он никогда не видел, да и вряд ли увидит, сравниться с благодарной улыбкой живой и настоящей красавицы? Армида, улыбнитесь же еще раз!
- Что ж... Своего счастья, я, видно, не заслужил, но, быть может, сумею помочь обрести его Вам?
И пусть Ваше станет для меня таким же дорогим, как свое собственное... Да, Брильи все меньше сомневался в том, что если б он родился женщиной, то был бы похож на герцогиню как две капли воды. И значит, ее счастье он должен принимать как свое, и заботиться о том, чтоб ей было хорошо. Не только сейчас, всегда. Он уже знал, что такое отчаяние, всего каких-то пару часов назад малодушно помышляя, не покончить ли со всем этим, бросившись в Неву, и если оно способно довести до такого мужчину - уже не бездумного юнца, сильного и вовсе не калеку - то как же может ранить оно беззащитную женщину?..
Покончить... Серж не преувеличивал; не произойди, на его счастье, этой встречи, одному Богу известно, до чего он бы мог додуматься, расхаживая по мостовой. Теперь эта мысль только страшила. Нет, нельзя так - если ему был дан шанс, надо жить. И, может быть - жить ради этой порой насмешливой и лукавой, но такой бесконечно доброй и милосердной волшебницы. Как ласково она смотрела на него, когда он терялся перед ней и не знал, что ответить! Сколько заботы чувствовалось в ее жесте, там, в ресторации, когда она взяла его за руку!.. И кто бы упрекнул истосковавшегося по теплу француза за то, что он цепко ухватил блеснувший перед ним лучик надежды? На кончиках пальцев остался поцелуй, но теперь уже этого показалось мало, Брильи не хотел выпускать белую ручку, столь таинственно выглядывавшую из окутавших ее мехов, и теперь поглаживал ее, забыв, кажется, обо всем на свете, забыв о времени, которое будто остановилось. В самый кратчайший срок интерес сменился симпатией, которую в свою очередь уже сменило восхищение.
- Вы не сердитесь на меня? - сорвался у него вдруг с губ невольный вопрос. Что, если все это ему привиделось, и через мгновенье развеявшись, умчится? Ведь в жизни не бывает таких судьбоносных случайностей. Или бывает?..

 Отправлено: 17.12.16 22:44. Заголовок: Иоганна и вправду по..

Иоганна и вправду поглядывала на своего спутника с некоторым лукавством. Да, он действительно был совсем другим, нежели тогда, в пути... Чего уж скрывать, ей были приятны его внимание, забота и трепетное обращение с ней. Тогда он был куда более торопливым, настойчивым и нарочито пылким - только сейчас, когда герцогиня узнала всю правду, она понимала, что всё это было театром одного актёра, пьесой, сочинённой на ходу и разыгранной на скорую руку. Любопытно, задумывается ли он сам об этом? Сейчас Брильи, как и тогда, не отходит от неё ни на шаг и восхищается ею, но делает это совсем по-другому - бережно, с благоговением и какой-то удивительной безмолвной покорностью в глазах. Не привыкшая ждать от жизни какой-либо искренности Иоганна несколько удивлённо наблюдала эти перемены в своём новом союзнике. Она была уверена, что вполне состоявшийся мужчина вряд ли способен испытывать какую-либо неловкость перед дамой, ибо жизненный опыт накапливает в нём стойкую веру в себя и свои силы. Брильи же, успев во время их знакомства произвести на неё именно такое впечатление, теперь заметно отличался от себя прежнего. Если прежде он попросту шёл к своим целям, действуя в угоду самому себе, то теперь он не знал, на какую ногу ступить, чтобы угодить Её Светлости. Помимо того, что всё это грело ей душу, она с каждой минутой убеждалась, что сделанный шаг не был ошибкой. Укажи она ему на дверь, истинная картина так и осталась бы для неё тайной. А теперь... К чему сожаления, когда всё столь любопытно складывается? Обычная прогулка по городу обернулась внезапным приключением с множеством открытий. Кто бы мог подумать, что короткое дорожное происшествие с раненым графом, которого Иоганна милостиво согласилась довезти до Потсдама, ещё напомнит о себе столь неожиданным образом? А помимо всего прочего, всплыла ещё и причастность маркиза де ла Шетарди к этому происшествию... Но к нему герцогиня решила вернуться потом, предпочтя обдумать сию мысль на досуге вечером. А пока она глядела на француза сверху вниз всё с той же лукавой улыбкой, в то время как он сгорал от неловкости за свой откровенный порыв. Кто бы мог подумать, что он может быть таким? Кажется, он больше не принадлежит сам себе... Зато она, Иоганна, ощущает свою власть над ним - не ту власть, которая может уничтожить или осыпать благами, а другую, способную приказывать одной лишь улыбкой или взмахом ресниц.
По взволнованному тону де Брильи можно было безошибочно понять, что эту власть остро чувствовал и он сам.
- Это вполне в азиатском духе, - неловко пожав плечами, кавалер наконец решился нарушить воцарившееся молчание. - Разве не большая часть европейцев говорит о России как о Китае?
Иоганна не удержалась от тихого смеха. Познания Брильи о жизни за пределами Европы были весьма и весьма своеобразными: что православная Россия, что совершенно дикий, по её меркам, Восток были для него словно одной большой диковинкой, единым целым, непостижимым уму европейца. По правде говоря, герцогиня и сама с трудом понимала то, что зовётся загадочной русской душой, но сравнение с Китаем изрядно позабавило её. Сама она, конечно, знала о далёкой Поднебесной империи вряд ли больше, чем сам шевалье, но явную разницу всё-таки ощущала. Да и Петербург, раз уж на то пошло, далеко не Азия.
- Да неужто и вправду, шевалье? - слегка склонив голову на бок, Иоганна с сомнением прищурилась: - Что-то я ещё не замечала моды на русские узоры, мебель и живопись... Хотя, соглашусь с Вами, для нас и то, и другое в диковинку. Что у тех, что у других есть свои чудачества. Но всё же, согласитесь, намного лучше разжиться китайскими шелками и фарфором, чем этими звериными шкурами и дикой обувью у русских, верно?
Конечно, герцогиня рассуждала как истинная женщина, которая и в лютый мороз стремится остаться красавицей. Мужчины, во всяком случае, здешние, считали совсем иначе. Кто знает, может, и шевалье, промёрзнув до костей, не погнушался бы залезть в такую же грузную шубу, какую носил её незабвенный спутник, герр Габриэль?
Но шевалье де Брильи, вероятно, меньше всего думал сейчас о шубах, шелках и прочих чужеземных благах. Хрупкая ручка герцогини в тонкой перчатке покоилась в его ладони, и он старался согреть её своим теплом. Теперь она приходится ему госпожой... Соглашаясь на это, Иоганна ожидала, что Брильи интересует нечто куда более сухое, исключительно делового, политического характера. Однако прошло уже не так мало времени, а их беседа всего лишь пару раз, да и то вскользь обратилась к делам насущным. Быть может, всему виной казус в ресторации, когда поневоле пришлось заговорить в мягком и тёплом тоне, дабы не вызвать подозрений. А может, были и другие причины... Но говоря по правде, герцогиня, сидя в уютной карете, греясь в тёплых собольих мехах и мирно беседуя с кавалером де Брильи, об этом и не задумывалась - так же, как и о том, почему Брильи так доверял ей. Возможно, оттого, что во многом понимал её? Или же всему виной был тот интерес, с которым он по-прежнему вглядывался в её лицо? Но так или иначе, всё это было правдой, как и то, что шевалье, как и Её Светлость, нисколько не жалел о том, что всё сложилось именно так, а не иначе.
- Что ж... Своего счастья, я, видно, не заслужил, но, быть может, сумею помочь обрести его Вам?
Вопрос, на первый взгляд простой и нехитрый, окончательно привёл герцогиню в замешательство. Её, отвыкшую от неподдельных чувств и их искреннего проявления, давно жившую в постоянном притворстве, было нелегко растрогать, как считала она сама. Взлелеянные с годами жёсткость и расчётливость как-то сами собой отошли на второй план, уступив место изрядно забытым простым радостям жизни... Она ведь и вправду не так много подобного видела в жизни, чтобы воспринимать это как должное. В горле предательски защипало, и Иоганна, торопливо сморгнув набежавшую влагу с ресниц, чуть грустно улыбнулась:
- Благодарю Вас, mon ami... Честное слово, я...
... никак не ожидала услышать от Вас таких слов, - продолжила она про себя, но не сочла нужным признаваться в этом вслух, а лишь добавила: - Я от всей души благодарна Вам за всё, что Вы делаете и готовы сделать ещё для меня... И буду счастлива, если смогу сделать хотя бы что-то важное для Вас...
Голос Иоганны заметно дрогнул, и она поспешила умолкнуть. Устыдившись своей непрошеной слабости, она снова часто заморгала ресницами, словно пытаясь избавиться от невидимой соринки и, чуть крепче сжав пальцы шевалье в ладони, перевела взгляд к окну. Улица, по которой везла их карета, была ей незнакома - должно быть, она просто не обратила на неё внимания по пути на Большую Гостиную. И только сейчас герцогиня поняла, что прогулка постепенно подходит к концу, а возвращаться почему-то не хочется.
- Скажите мне, шевалье, - снова обратилась к своему спутнику Иоганна, поспешно принимая непринуждённый вид и от этого стараясь держать голову выше, - где же Вы сейчас остановились? Далеко ли отсюда живёте?
Про себя герцогиня подумала, что за столь недолгий промежуток времени успела узнать о Брильи уйму подробностей - к примеру, о службе, возрасте и семейном положении, а такой простой вопрос как-то прошёл мимо. А ведь нужно будет поддерживать связь - как, скажите на милость, можно условиться об очередной встрече на реке? Не пойдёт же он, в самом деле, просить разрешения повидаться с ней при дворе!

 Отправлено: 05.01.17 10:06. Заголовок: Бешеный хоровод случ..

Бешеный хоровод случайностей, сплетений судеб и прочих игр природы, невольно поутихший для раненого на несколько месяцев, не остановился, а, как оказалось, закружился с новой силой, точно волчок, пущенный умелой мальчишеской рукой, то приседая,то подпрыгивая вновь. Что осталось от его графства и вельможной родни? Разве что только колечко на руке, по-прежнему блестящее задорными зеленоватыми гранями, да и то уже давно перекочевало с безымянного пальца на средний - с мороза и несытой жизни, как известно, от радости не пухнут. Да и что ожидает впереди? Одно только безденежье. Брильи не привык жаловаться на жизнь, но про себя, конечно, потихоньку иногда мечтал о переменах.
И одна перемена, самая желанная, уже свершилась. Пусть она будет единственной, пусть опять нетопленное временное пристанище и мечты о мясном, как о празднике - какая все это ерунда по сравнению с появившейся, наконец, целью. Эта чудесная миниатюрная немочка всего какой-нибудь парой слов и одной улыбкой возвращала само желание жить, и такое нелегкое дело выходило у нее как-то будто само собой, и так деликатно - совсем по-женски... она вся казалась такой - мягкой и нежной, и в роскошных нарядах, и в скромном темном платье. И почему он понял это только теперь, прильнув к ногам ласковой красавицы? Что же, ратовать за блага французской короны почетнее и благороднее, чем служить - нет, даже не интересам, это слово слишком пахнет политикой, а просто удовольствию одной дамы?
- А Ваше лицо белее самого тонкого фарфора и руки у Вас мягче китайского шелка, - все-таки самое большое чудачество в том, что оба они оказались здесь, в этом диком медвежьем царстве. А ведь оба они - просвещенные европейцы и... что греха таить, в Европе им обоим было не так сладко. Иначе кто б заставил их искать счастья на стороне? В одно время, так что сейчас встретились они в одном месте, на одной улице. Рады ли Вы тому, Ваша Светлость? Он-то уж точно рад. Вон как ластится, шельмец...
- Ma reine... ma belle reine... - как завороженный, повторял француз, с трепетом зеленого юнца касаясь запястья, приоткрывшегося под перчаткой. Это что-то невероятное... разве можно спокойно смотреть на эти опустившиеся пушистые ресницы, на этот на миг покрывший щечки румянец? И хотя за окном по-прежнему было прохладно, в ретивом сердце весна уже полновластно вступала в свои права. Вот в Париже уже давно тепло, да и снег вот уже месяца два, как оттаял, а там никогда ему не было так тепло. А что так согревало, можно и не упоминать. От этого пылкий кавалер и сам чувствовал себя неловко. Через каких-нибудь три-четыре года ему минет уже сорок лет. Порядочным людям в такие годы вздыхать у ног прекрасной и молить о поцелуе просто неприлично. Правда, впрочем, в том, что Брильи не был ни таким порядочным, ни хоть сколько-нибудь приличным человеком.
- Скажите, Ваша Светлость, - шепот сделался совсем мягким, - Ведь это не сон, не игра воображения? Вы... не исчезнете?
Звучало, конечно, ужасно глупо, но глубоко в душе Серж действительно побаивался, что все окажется сном. Если бы эта ручка дотронулась до него, пусть хоть даже до примятого воротника... осязание никогда еще не подводило его. Если это так, то и чудо не приснилось ему, а случилось на самом деле! Ведь если это не так... он снова останется один, наедине со своими невеселыми мыслями, и утешиться будет нечем. Если только воспоминанием об этом сне... он действительно казался почти волшебным. Милая герцогиня! Посмотрите - Вы окружены богатством, блеском, перед Вами приседает в реверансе столица огромной империи, и этот блеск не приносит печальных воспоминаний, нет - Вы молоды, красивы, Вы умеете быть пленительной. У кого от такого счастья не закружится голова? И боже мой, кто тут не станет надменным и не станет посматривать сверху вниз? В такой роскоши... никто не осудит даже. Что Вам в каком-то проходимце, который вдобавок обманывал Вас? Он теперь наказан. Ну, да пусть вперед будет умнее. Какая же Вам в том печаль? А Вы... Серж не посмел окончить мысли. Рассуждать можно только на хоть чуть-чуть трезвую голову, а сейчас он был потрясен до глубины души.
Если б он только мог видеть себя со стороны! Опустив глаза долу и почти прижавшись к очаровательной благодетельнице, Брильи замер, словно изваяние, только успевая оставлять пятую или шестую сотню поцелуев на ее руке. И каждый из этих сотен означал только одно - безмолвную мольбу о прощении. Всегда спокойно дремавшая совесть безжалостно грызла и рвала истерзанное сердце, повторяя, что только вмешательство божественного промысла (в лице прусского короля - какой плевок в душу доброго католика!) уберегло герцогиню от его происков. И если б тогда она просила его, отозвался б он тогда так же приветливо, как сейчас она ему? Ведь ничье счастье от этого не зависело - да и разве бывает счастье в политике? Бывает более или менее удачный ход, только и всего. А она, хрупкая маленькая женщина - какой бы это был для нее удар! Бедняжка... И сейчас сияющие глаза, наверное, омрачились бы слезами...
Дальше мысли Сержа не заходили. Он совершенно не мог смотреть на женские слезы, и довольно было ему заметить одну-единственную слезинку, чтоб его непресыщенное сердце разрывалось бы на части. Поднял голову и пристально вгляделся в черты лица - угадала ли она его мысли? Словно ожидая этого, герцогиня на миг отвернулась к окну... чуть-чуть дрогнула рука, покойно лежащая у него в ладонях... ресницы снова на мгновенье опустились, и от шляпы легла тень на лицо, скрыв его от слишком назойливого взгляда. Силы небесные! Как Вы догадались, как узнали, что лежало на сердце?.. Как..? О, Армида...
- Благодарю Вас, mon ami... Честное слово, я... я от всей души благодарна Вам за всё, что Вы делаете и готовы сделать ещё для меня... И буду счастлива, если смогу сделать хотя бы что-то важное для Вас...
Как будто что-то смутило Ее Светлость. Нет, не похоже было на сомнения, может быть, даже наоборот... Но что? Слишком ли задушевный его тон, никак не подходящий для разговора о делах, нежданная ли откровенность... Брильи не остановился. Зачем еще скрывать что-то? Разве не надеялся он всей душой - так долго, что уже и надеяться-то перестал - когда-нибудь открыть свое сердце?
- Можно ли ожидать большего? - протянув руку, он хотел было снова коснуться ее колен, но вместо этого вдруг подался вперед всем телом и крепко обнял их, - Без Вас, госпожа, - последнее слово произнес медленно, словно пробуя на вкус и пытаясь к нему привыкнуть, - без Вас я бы пропал, и никто б не дал за мою жизнь медной полушки. Если б не Вы, мне б и трех дней тут не протянуть...
Поверьте мне, добрая моя спасительница, поверьте еще раз, как верили когда-то графу д'Эгильону!
Увлекшись, Брильи совершенно забыл, где он и что вокруг, но, к чести своей, не потерял голову настолько, чтоб не встрепенуться от первого же напоминания о действительности. А ведь и правда, он совсем не подумал об этом. Более того, он даже не знает, где сегодня заночует. Насколько же больше сразу узнаешь, когда кошелек становится тугим!
- Неудобно соврать Вам... пока еще нигде, сундук я оставил в первой же попавшейся гостинице, - кстати, надо будет отпустить слугу, сейчас это недоступная роскошь. Ну ладно, прибавить, конечно, полтину, иначе будет несправедливо, но пока бы самому устроиться. Ничего, не пропадет, не велик он барин, - она через две улицы от Адмиралтейской, но, быть может, поищу другую, чтоб вечно не ходить мимо... ну, Вы понимаете. Впрочем, это не так и важно, Ваша Светлость. Обещаю Вам, что буду каждый день выходить на улицу - если хотите, пусть эту, или какую-то другую - и прогуливаться по ней пару часов - например, между двенадцатью и двумя часами дня. И еще... может так случиться, что Вам понадобится помощь, а сообщить об этом у Вас не окажется возможности. Поэтому прошу Вас... конечно, не мне указывать Вам, госпожа, но если б Вам захотелось услышать глупое мое суждение на сей счет, я предложил бы Вам условный знак. Сейчас у Вас в карете все лошади белой масти. Пусть, если Вам нужно будет поговорить со мной, коренная будет рыжей или гнедой. Если мне не следует приходить и даже показываться совсем - пусть они все будут гнедыми. А если Вы в беде, пусть та, что впереди, будет вороной, и среди всей упряжки не будет ни одной белой. Я увижу их и найду способ быть Вам полезным. Как Вам это кажется, Ваша Светлость?

 Отправлено: 28.02.17 02:26. Заголовок: Звонкий цокот копыт ..

"Мы меркнем в свете собственной гордости, мельчаем в глазах окружающих от собственного эгоизма, становимся слепы от самолюбия, но привнося в этот мир добро, сияем ярче во сто крат."*

Звонкий цокот копыт по мостовой не сбивался со своего ритма ни на миг, карета неспешно катилась по улицам Петербурга, и никому из прохожих вряд ли бы пришло в голову заподозрить, что внутри, под покровом занавесок, происходило что-то любопытное. А ведь именно так всё и было... Ещё недавно Иоганна, с головой окунувшись в величие и роскошь, в водоворот новых событий и впечатлений, напрочь позабыла об этом дорожном приключении с раненым французом. И вот он снова напомнил о себе... Но каким неожиданным образом! Сколько нового ей пришлось узнать о нём за столь короткий срок! Ей казалось, что время длилось гораздо дольше, чем на самом деле... В самом деле, мыслимо ли это - столько разительных перемен всего за каких-то пару часов? И вот уже перед ней вовсе не граф де Моден-Эгильон, полный куртуазности, блеска, решимости и уверенности в себе, - перед ней, опустившись на одно колено, замер покорный слуга, который на самом-то деле не имел ни титула, ни состояния, ни даже собственной крыши над головой в этом городе. Но сейчас, лишившись своего былого прикрытия и раскрыв перед герцогиней почти все карты, он выглядел куда убедительнее, чем прежде, когда она верила его пышным речам и принимала за чистую монету легенды, заготовленные для наивной жертвы. Граф из Брильи вышел великолепный - Иоганна в который раз призналась себе, что стоило отдать должное его актёрскому таланту, - но только сейчас, когда на поверхность всплыла неутешительная правда, когда горькая правда заняла место блестящей лжи, он выглядел намного убедительнее и правдоподобнее. И верила ему Иоганна куда больше, чем следовало бы верить солгавшему, да ещё столь крепко. Подумать только, сейчас между ними легко бы разверзлась пропасть - корыстная ложь, хитроумно спланированная ловушка, политические интриги, пугающие откровения, а кроме того, её взлёт и его падение - она-то теперь почётная царская гостья, практически родственница, а он - мелкопоместный дворянин, скитающийся по чужим землям и ищущий милости от жизни... Почему же вместо этого они становятся лишь ближе?
А ближе и вправду сейчас уж было некуда. Застывший в коленопреклонённой позе Брильи склонился у колен герцогини, с трепетом касаясь запястья, тонких пальцев, и шептал восторженные признания... И снова она не смогла удержаться от улыбки при виде этой красноречивой картины. Неужто и вправду всё так стремительно перевернулось с ног на голову, и есть причины, чтобы шевалье позабыл покой? А ведь пришёл он к ней лишь с тем, чтобы проситься в союзники... Да, благодаря своему царственному кузену Иоганна и вправду допускала, и быть может, несколько наивно, что деловой союз между мужчиной и женщиной вполне возможен и без примеси чувств хотя бы одной из сторон. Вот только пылкая натура шевалье и его жизненные взгляды, насколько она успела с ними столкнуться, ничем не напоминали скупой нрав Фридриха Великого. Да и какие здесь могут оставаться сомнения, когда...
- Скажите, Ваша Светлость, ведь это не сон, не игра воображения? Вы... не исчезнете?
Взгляд Брильи устремился на Иоганну с такой немой мольбой и надеждой, что улыбка сию же минуту исчезла с её лица. Тут уж не до смеха, когда к тебе так искренне взывают, словно моля о спасении... И глупое, порой не в меру жалостливое сердечко герцогини дрогнуло при виде этого отчаяния.
- Шевалье, Вы задаёте такие забавные вопросы... - о нет, нельзя давать волю слабости, нельзя показывать, что губы вот-вот задрожат от нахлынувшего волнения, а глаза готовы заблестеть от слёз, - карета крепко заперта, а Вы не отпускаете моей руки... Куда же я могу подеваться?
Попытка сохранить иронический тон всё же не увенчалась успехом - голос предательски дрожал, стоило лишь Иоганне поймать на себе печальный, молящий взгляд Брильи. В конце концов он опустил глаза долу и склонил голову, видимо, и сам стыдясь своих откровений. Но теперь уже они зашли так далеко, что скрывать что-либо было бесполезно. Да и шевалье не пытался сделать это...
Только сейчас герцогиня заметила, что накрахмаленный воротник Брильи с одной стороны отвернулся, но его владельцу не было до этого никакого дела. Пока шевалье замер перед ней, склонив голову, Иоганна воспользовалась моментом и заботливо поправила упрямые кружева, не сразу пожелавшие встать на место. Думала ли она, что этот жест, казалось бы, такой простой, но в то же время особенный, послужит новым толчком для решительности француза?..
- Без Вас, госпожа, без Вас я бы пропал, и никто б не дал за мою жизнь медной полушки. Если б не Вы, мне б и трех дней тут не протянуть...
Герцогиня не могла найти ответа, получив столь откровенное признание, больше похожее на зов о помощи измученной души... А Брильи, исполненный чувств, крепко обнял её колени и спрятался в них лицом. Какое-то время они оба просто ехали, не смея нарушить молчания, словно застывшего между ними. Наконец Иоганна, осилив сомнения, протянула руку и слегка провела ладонью по блестящим иссиня-чёрным волосам, затем ещё и ещё... Вряд ли он рассердится на неё за это, хотя мужчины часто уверяют, что не любят жалости. Что-то подсказывало ей, что шевалье сейчас нуждался именно в этом - в своей доле тепла, в понимании и принятии. Потом, всё потом - дела, поручения, уговор... Иногда важно просто побыть самим собой, остановиться и дать волю всему, от чего душе нет покоя.
Но и забываться нельзя, иначе душа, привыкая к послаблению, быстро становится уязвимой. И когда Иоганна первой нарушила тишину, шевалье встрепенулся, словно после сна, и принялся торопливо объяснять:
- Неудобно соврать Вам... пока еще нигде, сундук я оставил в первой же попавшейся гостинице, она через две улицы от Адмиралтейской, но, быть может, поищу другую, чтоб вечно не ходить мимо...
Стало быть, вопрос пришёлся как нельзя кстати - не только как отвлекающий манёвр, но и как руководство к действию. Вот уж чего Иоганна никак не подозревала, так это того, что её старый новый знакомый остался, по сути, без крыши над головой. Что же делать? Предложить свою помощь - ещё обидится, неприлично мужчине жить за счёт дамы... Предложить ему это под видом жалованья она тоже не могла, ибо пока ещё было не за что. Разве что, может быть... О, чем не блестящая идея?
Нет, сию же минуту об этом лучше не заговаривать, иначе будет слишком подозрительно. Лучше подождать немного... Выдержать паузу, если можно так выразиться. А уж потом... О, чудеса! Вряд ли я бы ещё вспомнила об этом!
А вот идея с условным знаком была весьма кстати. Надо бы запомнить, чтобы при случае сделать всё так, как условились, и ничего не забыть, дабы не ввести шевалье в заблуждение. Для кучера найдётся своё объяснение, да и не его это дело: в конце концов, он знает, что молчание - золото...
- Что ж, мне нравится Ваша идея, шевалье! Думаю, так мы пока что и поступим. А если у кого возникнут подозрения, или я почувствую неладное, то непременно дам Вам об этом знать... Обещаю, что не подведу Вас и не стану слишком явно рисковать. Итак, все белые... гнедые... рыжая... вороная...
Герцогиня принялась торопливо касаться пальцев, словно что-то пересчитывая, но на деле же это должно было выглядеть, как толчок к нужному воспоминанию. Наконец, прищёлкнув пальцами, она принялась торопливо скользить рукой по шубке.
- Прошу прощения, шевалье, я совсем забыла... - Иоганна прервала речь кавалера, что-то ища в кармане, - дело прошлое, но важное... Помните, по дороге сюда Вы великодушно согласились одолжить мне немного денег? А я обещала Вам вернуть долг, как только устроюсь получше...
Пока Брильи не успел опомниться, Иоганна вложила в его ладонь туго затянутый мешочек.
- Они Ваши, шевалье... Благодарю Вас за щедрость... и простите меня, что я хотела так бессовестно ею злоупотребить. Видите, не только Вы пытались обвести меня вокруг пальца...
Если бы кто-то ещё утром сказал герцогине, что она совершит нечто подобное, она бы утирала слёзы вовсе не от волнения, как сейчас, а от безудержного смеха. Но сегодня поистине творится что-то невероятное!

---

*Эпиграф добавлен по заданию, выпавшему в фанты

 Отправлено: 04.04.17 23:26. Заголовок: - Я, наверное, сейча..

- Я, наверное, сейчас выгляжу ужасно нелепо? Но это правда, Ваша Светлость. Ведь у меня есть только Вы. - только Вы и сундук с нехитрыми пожитками. Как непохоже на ту заманчивую картину русского богатства... Но как же приятно (Серж полагал так совершенно искренне, нимало не завидуя), что даже в этой стране все-таки существует справедливость - снова взглянув на свою госпожу, слегка наклонив голову набок, он на миг остановил взгляд на покачивающихся серьгах. Так умеют играть только алмазы, а алмазы были созданы с одной-единственной целью - подчеркивать пленительный шарм красавицы.
И что чувствовал доблестный кавалер де Брильи в те минуты, когда судьба его была решена? Откровенно говоря... откровенно говоря, доблестный кавалер де Брильи чувствовал себя дикарем, впервые увидевшим женщину, купающуюся в ручье. Он подходит к ней, но совершенство слишком велико, язык не слушается, и он, одурев от сладостастия и замерев в немом восхищении, протягивает к ней руку, чтоб коснуться. Святой боже, какая женщина...
И этот жест мягкой руки... он тоже рассказывал о той жизни, которой был лишен француз - так любящая супруга может поправить воротник рубашки мужа, который впопыхах, готовясь к приезду гостей, забыл взглянуть в зеркало. Было в этом что-то уютное, что-то такое теплое... одним словом, словечко явно не из лексикона Сержа, но приятное. Почему бы не помечтать немного? Не представить, что не отличающийся смекалкой половой все-таки был прав, и что можно блаженно прикрыть глаза. Благодать...
Впервые за долгое время ему было вот так по-настоящему хорошо. Брильи успокоенно закрыл глаза и притих, не думая уже ни о чем, ни о прошлом, ни о будущем. Еще хоть одну минуту вот так... И на его черную гриву легла маленькая ручка. Кончики пальцев скользнули по спутанным прядям волос и снова медленно, словно в задумчивости, ото лба - к хвосту... Нет, сомнений быть не могло - герцогиня хотела п р и л а с к а т ь его. Его, еще недавнего обидчика... Да, сейчас между ними не было никаких разногласий, но... Серж готов был ожидать всего, чего угодно, кроме этого. Слишком большое удивление даже помешало в полной мере почувствовать ласку, давно забытую для него. Он невольно поднял голову и чуть слышно прошептал, впервые назвав добрую свою спасительницу просто по имени:
- Иоганна...
Господи, сколько всего еще тут хотелось сказать! Какая волна нежности поднялась в окаменелой душе...
А вот теперь... теперь, наверное, я и вправду уже умер и вижу перед собою ангела... Ведь так в жизни не бывает... Разве смогла бы она простить меня?.. А если это не снится мне, если это все правда... нет, это все правда... как неслышно скользит эта ручка... Если это правда, то теперь мне наконец ясно видна моя дорога. Она - подле нее. Где были мои глаза, когда я видел ее тогда, зимой?
Теперь у меня осталась только моя жизнь - беспутная и никому не нужная, но все-таки другой уже не будет. И она еще теплится благодаря Вашей доброте, Вашему состраданию. Возьмите ее, когда она понадобится Вам. Она по праву должна отныне принадлежать Вам одной. А пока... можете так погладить еще раз? Как же хорошо...
Так, замечтавшись, убаюканный теплом и такой трогательной заботой, Серж совсем позабыл о времени. Ему казалось, что оно совершенно остановилось, чтоб позволить забыться, спрятаться от этого тяжелого, совершенно враждебного мира в маленьком укромном уголке. Во всем городе не могло найтись ничего лучшего. Во всем городе? Да нет, разве много знает он таких мест на всем белом свете?
А между тем, дивная сказка должна была когда-нибудь закончиться, и нужно было искать другое место для ночлега - не такое, конечно, гостеприимное, но необходимое. В прошлую ночь от раздумий у него разболелась голова, сон никак не шел на ум, и по крайней мере сегодня нужно было дать себе отдых. Самый-самый скромный, какой только можно, ведь он сильно поиздержался. Но будет пока об этом. Неужели и здесь, рядом с чудесной хозяйкой он должен думать о таких прозаических вещах? Белые... гнедые... рыжие... вороные... - про себя вторил он ей, следя за каждым жестом проворных пальчиков. Но вдруг они прекратили эту игру, а дальше...
- Прошу прощения, шевалье, я совсем забыла... Дело прошлое, но важное... Помните, по дороге сюда Вы великодушно согласились одолжить мне немного денег? А я обещала Вам вернуть долг, как только устроюсь получше...
... если честно, Брильи всегда считал, да и утверждал тоже, что детство у него было трудное. Отрочество и юность, впрочем, тоже. Это какой-то странный, существующий уже не одно столетие парадокс - единственное дитя всегда мечтает о брате или сестре, в то время как счастливец, с избытком наделенный этим богатством, чуть ли не каждый день готов волком выть от семейных радостей. Вдобавок ко всему, в этой почтенной шайке маленьких дикарей Серж числился старшим, и потому положение его было особенно незавидно. Одним словом, ему было, что вспомнить. Тем не менее, порой перебирая эти воспоминания, словно колоду карт, он не помнил, чтобы когда-нибудь не только его, но и чьи-нибудь еще родители втолковывали, что не их, дворянское это дело - долги отдавать, и все-таки эта истина была затвержена крепко, как молитва перед обедом. С годами он увидел даже больше - каждый уважающий себя вельможа считал святейшей своей обязанностью быть по уши в долгах. Он и сам так же безукоризненно соблюдал это правило, и потому на деньги, однажды отданные в долг, смотрел как на подарок... который, к слову, в любое время можно было вытребовать и для себя, лучше - в еще большем размере.
И вдруг... он понял, что произошло это "вдруг" только когда мешочек с деньгами оказался у него на руке. Нет, это было уже слишком! Уже само слово "жалованье" неприятно царапало горло. Разве можно брать деньги от женщины? Нет... разве можно вообще как-то связывать в сознании лучшее творение Господа Бога с презренным металлом? Без зазрения совести ограбить нежное и поэтическое создание?.. Как можно?..
- Но, Ваша Светлость...
Можно, запуганный воспитанием глупец, можно. Родись Брильи ни в чем себе не отказывающим богачом, привыкшим сорить деньгами, он бы скорее дал себя повесить, чем прикоснулся бы к мешочку, а он... смутился, потупил взгляд - и взял. Знал, что жизнь в столице дорога, а пока пристроишься, пообвыкнешь, полмесяца пройдет. Совестно, конечно, брать с дамы деньги, но что же ему оставалось делать? Откуда Вы только узнали, волшебница? Шевалье задумчиво взвесил деньги в руке - если брать осторожно, понемногу, на месяц хватит смело. Может, даже получится растянуть на все полтора.
- Выходит, у моего сердца и впрямь не осталось от Вас никаких тайн, - он несмело улыбнулся, побежденный таким великодушием. Всего лишь пару часов назад они, словно старые знатоки политической игры, пытались просчитать каждый свой шаг, напряженно следя друг за другом, а сейчас она непритворно беспокоится о его судьбе, что будет он делать уже нынешним вечером, когда станет смеркаться... Да, она читала настроение его души словно в раскрытой книге. Необыкновенная женщина! - Право, неловко... Мне даже нечем отблагодарить Вас...
И все-таки отказаться у бедного кавалера не хватило силы. Он несколько раз коснулся губами кончиков пальцев, потом наклонился, совсем низко опустил голову и с трепетом поцеловал распахнувшуюся полу шубки, теперь уже совсем притихший и покорный.