Отправлено: 21.02.16 19:38. Заголовок: Это последний русский, Сережа. Он меня понимает и жалеет... (с)

В поисках укрытия на ночь сбежавший из монастыря Алексей Корсак выходит к лесному охотничьему домику. Заметив свет в окне, он подумывает о том, чтобы попроситься переночевать, но не решается, ещё не зная, кем окажутся обитатели этой избушки...

Участвуют: Анастасия Ягужинская, Алексей Корсак, Серж де Брильи.

 Отправлено: 21.02.16 20:13. Заголовок: "Дорога туда тру..

"Дорога туда трудная..." - Алешка в который раз за время пути припомнил слова няни Веры, принесшей ему дурную весть о Софье, насильно увезенной монахинями на постриг в далекий и неведомый юноше Микешен скит. Теперь же Корсак должен был успеть во чтобы то ни стало до самого пострига, он должен был спасти так полюбившеюся ему за время длинного пути в Новгород хрупкую, нежную девушку. В Новгород они шли вдвоем, путь был ни капельки не легче, но присутствие рядом Зотовой придавало Корсаку сил, теперь же трудный путь предстояло преодолеть одному.
Долгий летний день неумолимо катился к своему завершению, уступая место ночи, короткой, беззвездной, дарующей прохладу после дневного зноя, какой и положено быть летом. И отдых, который требовался и Алексею. Но ночевать в лесу не хотелось, а найти хоть какую-нибудь избушку надежды было еще меньше.
Алеша сделал еще несколько шагов и огляделся. Внезапно он прищурился, напрягая зрение. Где-то вдали мерцали огоньки.
- Неужто и вправду домик какой-то? Или мерещится с усталости? - пробормотал молодой человек, вглядываясь что есть силы.
Вдалеке и вправду горели в окошках огонечки.

 Отправлено: 22.02.16 09:22. Заголовок: Шел уже одиннадцатый..

Шел уже одиннадцатый час, а в охотничьем домике и впрямь до сих пор горел свет. Оба его нынешних обитателя даже не разбрелись еще по комнатам. Одному Богу было известно, так ли уж по сердцу это приходилось Анастасии, но Брильи не спалось, и на него напало какое-то любовное умиление, приобретавшее, вкупе с французской манерой и его личными риторическими талантами, характер некоторой старомодности, чем-то вроде севильской серенады под окном неприступной донны. Если б в ответе на его порывы прозвучали хоть слабые нотки взаимности, он мог бы и утопить похищенную красавицу в океане любви. В отсутствие же этих ноток Серж мог ограничиться лишь невинным ухаживанием, но даже оно выходило за все границы жанра.
Известий из Петербурга еще не было, и ждать приходилось здесь. В этом скромном пристанище всего в один этаж, деревянном, довольно еще необжитом, вблизи болот. Похоже на место ссылки - о, ему не нужно было объяснять, что это такое - это совсем не так, как во Франции, когда всего только могут отдалить от столицы и выслать в свое имение - за три года здесь не единожды выдавался случай видеть тех, кто еще вчера едва заметно кивал головой на глубокие поклоны и подавал руку для поцелуя, а сегодня идет под конвоем, стыдливо закрываясь руками, лишь бы не встречаться глазами с толпой любопытных - и впрямь невеселое место. Но... здесь они были наедине друг с другом, а вынужденное бездействие позволяло весь день никуда не отлучаться. И для Брильи, воспитанного на тоске по утраченному золотому веку и не видавшего в вечно бурлящем Париже уединения, это место казалось почти что райским уголком. Тихим. Безмятежным. Далеким от внешнего мира. Почти как монастырская обитель, только отраднее. Здесь рядом с ним была его звезда.
Можно ли было в таком положении замечать, что потолок нависает над самой головой, что в маленьких окошках мало света, что утром и вечером так прохладно, что приходится кутаться? Серж старался только об одном - чтоб и Анастасия не замечала всего этого так же, как не замечает он. Не отходил от нее, пытался развлечь рассказами, вставал пораньше, чтоб успеть оставить к пробуждению покорившей его сердце красавицы скромный букетик - болотная растительность не славится богатством - иногда даже просил объяснить какую-нибудь подробность из русского быта и - разливался соловьем о своих чувствах.
Последним Серж был занят и теперь, уже в стотысячный раз заверяя Анастасию в вечной верности и любви, в том, как должен ей понравиться веселый Париж, как не ждет ее здесь ничего доброго, так что не о чем и печалиться и как он сделает всё, всё, чтоб только она была счастлива. Конечно, не будь сейчас Ягужинская в опале, он и глядеть на нее не смел бы, это Брильи понимал. Громадного состояния, которое можно бросить к ее ногам, у него не было, но и чуть приглушенно звучащие его речи не лукавили. Сердце мое открыто тебе, - шептали они.
- Отчего ты так печальна, звезда моя? Ждать осталось совсем недолго. Скоро и это последнее препятствие будет преодолено, и ничто не помешает нам обвенчаться. Не надо плакать... Может быть, когда-нибудь ты полюбишь меня... - последнее он пробормотал уже себе под нос, словно смутившись этой мысли. Непрошенная морщинка пролегла на лбу - что бы такое придумать?..
- Тут мне вспомнились строки одной старинной песни. Если позволишь, я расскажу.
Вот, пожалуй, голос был одним из того немногого, в чем Серж никогда не сомневался, даже и без инструмента. Все-таки одно дело - говорить о любви и совсем другое - соединить музыку со словами.

 Отправлено: 22.02.16 13:01. Заголовок: В домике на болотах,..

В домике на болотах, в этом тихом лесном уголке время для Анастасии замерло. Если раньше она чувствовала всю неотвратимость конца - пускай и отпустили домой, но каждый раз ходишь по просторным комнатам и прислушиваешься, не идут ли нежданные гости из Тайной Канцелярии, не отправят ли вновь на допрос? - то сейчас неясность ее положения, словно отточенный дамоклов меч, висела над ней, пугала и мучила... Ягужинская не показывала и виду, но в сердце ее не было покоя. Малодушная... Снова и снова вспоминала она о том, как подписала все бумаги, которые требовались от нее, под страхом пытки, как ловила хоть взгляд Анны Гавриловны, гордой, но бледной, словно мел... Что натворила ты, Настасенька, как ты могла?...
Думая об этом, часто засыпала в слезах юная барышня, и в сновидениях ее было гораздо отраднее. Она снова была в доме Веры Дмитриевны Рейгель, смотрела на молодого красивого гардемарина... Сердце ее волнительно трепетало... Они танцевали вдвоем, говорили много и долго, склоняясь над какой-то большой книгой, полной диковинных гравюр... В них было море, живое, волнующееся, - пылкое воображение обоих молодых людей дорисовывало необходимые краски, - различные суда, шедшие навстречу своему триумфу, событиям, которые навсегда впишут их имя в славную историю русского флота... На берегу толпились едва различимые фигурки-силуэты, провожавшие отплывающих, а Саша с Анастасией каждой фигурке придумывали свою жизнь... Ягужинская ощущала, как он взял вдруг руку ее в свою ладонь, как горячо ей становилось и... просыпалась. Возможно, укуталась она слишком тепло, вот и в жар бросило... Но тут же вспоминался ей чудесный сон, болезненными ударами отдаваясь в сердце... "Ах, где же ты, прекрасный юноша?... Как ты люб сердцу и как далек от меня... " На окне изо дня в день лежал простенький букетик незабудок, однако Анастасия проходила безразлично мимо. Как же больно... Да, счастлива она была только раз, но счастье, видимо, неподвластно ей... Но она же не желала многого...
Приведя себя в порядок, одевшись и прибрав кое-как непослушные тяжелые локоны, она выходила из своей комнаты, садясь за шитье или вышивание... Де Брильи, переживший визит в баньку, часто вертелся рядом, но его речи пролетали мимо ушей Анастасии, погруженной в свои невеселые мысли. С перерывами на еду так и проходило время...
Вот и сейчас был точно такой же вечер. Анастасия задумчиво отрезала нитку, и, поворачиваясь к свечному свету, стала продевать ее в игольное ушко. Да, шить при свечах пускай и светло, но милее все же, дневной свет... При нем так не устают глаза... Однако, чем еще заняться сейчас? Спать Ягужинская не торопилась, она ждала, пока отойдет ко сну ее спутник, но тот, похоже и не думал об этом... Слух ее цеплялся за отдельные обрывки фраз:
- Скоро и это последнее препятствие будет преодолено... не помешает нам обвенчаться. Не надо плакать...
Венчаться!... Анастасия болезненно поморщилась, словно уколола палец иглой. Ах, как же надоели эти разговоры! Мелькнула вдруг мысль о том, что герой ее снов никогда, никогда бы в жизни не попросил столь высокую цену за свою услугу, если бы спас ее и увез... С ним бы она была счастлива... И откуда шевалье заметил ее слезы? Плакать она позволяла себе лишь когда была одна. А поутру долго умывалась, чтобы скрыть следы ночных слез... Он не должен видеть ее слабость. А еще эти бумаги, которые он вез в Париж! Да ясно, как Божий день, что любовь кавалера к ней - лишь прикрытие политических интриг против вице-канцлера! Да-да, но кто же он? От чьего имени действует? Анастасия не была сильна в политике и не понимала этого, однако, подобные вопросы роились в ее голове часто. Ах, если бы передать в надежные руки бумаги эти, чтобы они могли вернуться туда, где им и надлежит быть - в бестужевский архив! Суждено ль? Возможно ли такое?
Новый укол иголки - и новое предложение. В ответ на него Анастасия молча пожала плечами, мол, пой, Сережа, ежели уж петь захотелось...

 Отправлено: 23.02.16 09:02. Заголовок: Какие смешные мысли ..

Какие смешные мысли порой посещают горячую французскую голову! Не единожды Серж спрашивал себя, если б была у него возможность выбора, захотел бы он остаться в таком месте, почти как в неизведанной земле (хотя, почему почти? Разве не была для него Россия этой огромной terra incognita?) - и, поражаясь собственной отчаянности, отвечал - если вместе, то да. Это, конечно, было довольно эгоистично со стороны Брильи - он не испытывал на собственной шкуре, что значит "немилость", не знал, что значит навсегда - навсегда! - покинуть родную страну и броситься в какую-то неизвестность, не имея даже твердой почвы под ногами, да и роскоши в жизни хоть и повидал немало, но сам никогда в ней не жил и не тяготился убогой обстановкой. А, не испытывая это лично, отчасти переносил свои переживания на Анастасию, полагая причиною ее печали исключительно тоску и еще непривычность к его обществу, соответственно, старался как-то этому помочь тем, что увивался вокруг Ягужинской как мелкий чиновник вокруг начальства, надеющийся на прибавку к жалованью, нежно поглядывал в глаза и старался показать себя с лучшей стороны. Не хотелось оставаться для нее коварным похитителем, да и принуждать насильно тоже. Не запуганную пленницу надеялся в ней найти, а подругу жизни. Неужто оттолкнет, если он будет внимателен и ласков?
Вот и сейчас разводил влюбленный кавалер сладкие речи, а под конец решился и на крайнюю меру. Не больно изысканная атмосфера для концертов, но сон не шел, делать тут нечего, а сидящая рядом звезда России была так хороша, так хороша, что и рассказать нельзя.
- В стародавние времена ее пели женихи своим невестам, - продолжал он рассказывать и вдруг, переведя рассеянный взгляд в угол комнаты, негромко начал, иногда помогая себе жестом руки, точно хотел коснуться мануалов воображаемого клависина, - В мой старый сад, ланфрен-ланфра, лети, моя голубка, там сны висят, ланфрен-ланфра, на всех ветвях, голубка...
Песня в самом деле была старинной, и исполнялась раньше под лютню, сейчас уже гораздо реже, чем когда-то, но задумчивая грусть, царившая в каждом из ее звуков, как нельзя лучше соответствовала сегодняшнему настроению. Не сводя глаз с Анастасии, Брильи надеялся уловить в ее лице хоть тень улыбки, хоть самый легкий намек на решение той загадки, над которой он бился с того самого дня, как увез ее - отчего? Отчего ты молчишь, отчего так тяжело вздыхаешь, отчего не глядишь, будто вовсе не хочешь меня видеть и только из такта не прогоняешь? Чем я обидел тебя, что сделал не так? Видит Бог, я желаю тебе только добра.
- ... Но слаще сна твои уста, и роза падает с куста тебе на грудь, голубка... - все, что хотелось ему спросить и на что нельзя было отважиться, словно отражалось в голосе, и под конец уже стало казаться, будто они не здесь, в тесном домике, а где-то очень далеко, едва ли не на облаках. Как и полагается певцу, шевалье не дополнял каждое слово соответствующим взглядом или жестом, а словно напевал, оставшись в одиночестве. Этому противоречил только взгляд, который он был не в силах отвести от прекрасного лица и слишком уж мягкие нотки. Его послушать, так уже жарко срывал поцелуй, держал в объятьях и на коленях предлагал руку и сердце, на деле же не смел даже коснуться, даже взять за руку. Какая сила не позволяла ему прибавить к пылким речам нечто более ощутимое, Серж не знал, но смутно догадывался, что его привычка к языку жестов, как у пантомимного актера, могла бы обидеть Ягужинскую. И не возражал. Порой даже сам начинал путаться - может быть, только ему кажется, что это он спас ее от преследования, а все было совсем наоборот?
Да где уж было там возражать? Не чета ведь ему, полуобнищавшему дворянину - с царями в родстве!

 Отправлено: 24.02.16 12:07. Заголовок: Женихи - своим неве..

Женихи - своим невестам! Да за кого он меня принимает?! Анастасии захотелось сейчас больше всего швырнуть свое шитье в окно и выбежать вон из домика. Не беда, что глубокая ночь окутала лес, в котором, возможно, лишь дикие звери бродят... Не беда, что не знает она дороги... Лишь бы рядом не оставаться с этим человеком, который теперь лишь страшил ее... Какой же дорогой платы он ожидает от Анастасии! Бросилась-то она из огня да в полымя... И главное, рядом - ни одной живой души, ни одного друга, способного постоять за нее. Отвернулись все... И правильно - кто может протянуть руку помощи такой малодушной, как она?... Но не знала того красавица, что смилостивился над ней Всевышний, что уже послал ей такого друга и что скоро он будет действовать...
А шевалье все пел, разливаясь соловьем и заглядывая старательно ей в глаза. Ягужинская напускала на себя равнодушный вид, не поднимая глаз от вышивки. Вот потянулась она к приоткрытому окошку, чтобы взять ножницы с подоконника, и стала осторожно, ровно обрезать нитки. За окном так тихо... Тишина эта иногда нарушается лишь шелестом зеленых крон деревьев. А что, если уснул весь мир? А что, если она одна осталась здесь?.. Спит сторож, редко показывавшийся новым постояльцам на глаза, спит его супруга, спит слуга Иван, спят легенды, окружающие это место. Говорят, домик этот был срублен для охотничьих нужд царственного отрока - молодого Петра II. Место глухое, много лосей, кабанов, ланей... Однако юный царь так и не успел удовлетворить охотничий азарт, ибо неожиданно умер от болезни, в которой лекари позже признают оспу...
Дабы беречь это добро, в доме поселили сторожа с женой, но контора, ведавшая охотой государыни, ни разу не вспомнила про этот дом. Обветшали мостки, переброшенные через лесные ручьи, потускнела деревянная мебель в домике, поистерлась обивка кресел... Однако об этом доме не забывали. Нет-нет, да и свернет сюда всадник, которого здесь уже ждут. Поговорят о чем-то тихо-тихо, обменяются письмами и снова разъедутся... Рассказывал об этом потихоньку Иван, а также говорил о том, как был в свое время сей сторож на службе у принцессы Елизаветы в Петербурге да жил безбедно. Но то ли от благосостояния неизмеримого, то ли от легкомыслия своего - впал он в грех, повернувшись от православия к католичеству. Не смогла принцесса спасти своего подданого и попал бы он в застенки Тайной Канцелярии, кабы не сиятельный благодетель - граф Лесток...
Потому и их здесь приняли жители домика неохотно... Вспоминая об этом, Анастасия унеслась мыслями совершенно в другое. А ведь есть на земле место, где точно ждали ее и были ей рады... Кроме отцовского загородного дома, куда Павел Иванович иногда брал с собой маленькую дочь, это была гостиная Веры Дмитриевны... Один человек там был ей точно искренне рад... А что, ежели этот юноша уже забыл о ней? Мечталось Ягужинской, чтобы это было отнюдь не так... Но что она сделать может, находясь здесь? Анастасия склонила голову ниже над шитьем, понимая, что если она обратит хотя бы мимолетный взгляд на француза или сочувствие ему выразит, тот сочтет это за проявление ответных чувств. И потому она молча терпела общество де Брильи, замкнувшись в своих мыслях...

 Отправлено: 26.02.16 07:56. Заголовок: Много лет назад - до..

Много лет назад - должно быть, еще тогда, когда Анастасии и на свете не было - Сержу случилось слышать в одной рыцарской легенде о короле, которого покинула королева ради верного ему рыцаря. И вот однажды, охотясь в лесу, король увидел их мирно спящими и хотел убить, но остановился - между влюбленными лежал рыцарский меч, символ целомудрия. Так он понял, что никто, кроме него, не держал его супругу в объятиях. Отчего же сейчас пылкому французу вспомнилось это малозначимое событие почти двадцатилетней давности? Задумчиво поглядывая на притихшую свою соседку, он приходил к мысли, что, в сущности, за те пять или шесть веков, что прошли с тех пор, изменилось бесконечно мало. И между ними словно стоял этот меч - вот только он то и дело царапал себе руки, пытаясь приблизиться к Анастасии еще хоть на дюйм, а она, видимо, не доверяя защите меча, отступала еще дальше. Эта средневековая феерия разворачивалась безмолвно, ни один из них даже не тронулся с места, но в душе, должно быть, все было именно так. Как отнестись к этому, Брильи не знал - восхищаясь чистотой и скромностью печальной красавицы, он приходил в отчаяние от молчаливого холодка, обступавшего ее фигуру при всяком его любовном признании.
- Звезда моя, - не выдержав этой затянувшейся паузы, Серж снова решился позвать, еще даже не представляя, что скажет. Как на грех, на ум ничего не шло и, испугавшись рассердить барышню простым приставанием, чуть коснулся ее опустившейся на стол руки. Не погладил, нет, о такой вольности вообще-то не робкого десятка кавалер не смел и помыслить, а только легонько тронул, - Анастасия... скажи... - неловкое молчание повторилось. В душе Брильи чувствовал, что она не хочет его видеть - за целый вечер они едва-едва несколько раз взглянули в глаза друг другу как чужие - но сам-то не мог наглядеться - и не отходил, только раздумывал, как сделать так, чтоб и остаться, и разговориться. Ни то, ни другое толком не выходило, - скажи, что мне сделать, чтоб ты не горевала? Находиться в таком положении невыносимо, мы только оба мучаемся.
Мыслям тут не было простора, он поднялся со своего места и начал медленно расхаживать по комнате, чем-то напоминая крупного зверя, запертого в тесной клетке. Только сейчас шевалье начал замечать скудность здешней обстановки. Проснулось даже какое-то раздражение к этим всюду развешанным по стенам оленьим рогам, шкурам, заменяющим даже ковры. Какой варвар натащил сюда все это? Зачем? Райский уголок, по большей части порожденный воображением де Брильи, мигом испарился. Невольно приходило на ум то, что предшествовало этому - охота, травля собаками, может быть, западня... Не ждет ли тоже и их? Кажется, здесь никто не найдет, не остановит - а деться некуда. Без выездного паспорта дорога на Париж им закрыта, и остается только метаться здесь как в огромном лабиринте, из которого нет выхода...
Устало опустившись на стул, который даже затрещал под ним, Серж попытался снова завести разговор:
- Потерпи еще немного, прошу тебя. - на миг ему захотелось разом порвать со всеми недомолвками и рассказать Анастасии обо всем - и о бумагах, и о маркизе, и о том, как надеется он поправить этим делом свое материальное положение, не такое уж, честно говоря, завидное, раз уж они непременно поженятся - ведь не должно быть у любящих супругов тайн друг от друга... но вовремя прикусил язык. Еще чего не хватало! Да и где это видано - добровольно предложить юной девице совать носик в политику? Это даже будет нелюбезно с его стороны - все-таки не такая уж это чистенькая вещь - политика. И сокровенное не сорвалось с уст, только тяжелый вздох выдал, какие тяжелые думы были на сердце француза.

 Отправлено: 29.02.16 22:02. Заголовок: Сердце Анастасии бол..

Сердце Анастасии болезненно дрогнуло. С одной стороны, она, имея сострадательное чуткое сердце, начинала сочувствовать французу, слыша его жалобные мольбы. Но все же она прекрасно понимала, что если она как-то отреагирует на оклики де Брильи, тот сочтет даже малость эту взаимностью. И тогда... Ягужинской и помыслить было страшно, что может быть потом. Она одна с незнакомым почти господином сбежать изволила... Кто вызволит ее в беде ее, кто услышит в этом глухом комарином углу? С другой же стороны, больно ей было от одного лишь сознания того, что она слова эти слышит не от любимого юноши, одна лишь память о котором будоражила ее ум и душу... Нет, он не мираж, не сон, он дышит, движется и существует. Мягкие кудри, крепкие теплые руки и ясная улыбка, добрый взгляд... Но может ли Анастасия мечтать о его любви? Да если узнал бы он, как струсила она, Анастасия, перед ликом самой Тайной Канцелярии, он бы понял ей всю цену...
Однако, ежели не о нем думать - то пусть ее сердце никому не достанется! Ни сердце, ни тело, ни душа! Осторожно вытащив свою руку из-под ладони де Брильи, Анастасия снова отмерила нитку и, прищурившись, осторожно отрезала ее ножницами. Блеснул при свечном свете драгоценный перстень на одном из тонких работящих пальчиков. Снова и снова принялись они касаться шитья так бесстрастно, быстро и спокойно, словно сидела красавица не в бедном домике, но в своей опочивальне, изящной и прелестной, как и подобало апартаментам юной барышни. Однако новая эта просьба о терпении заставила ее вздрогнуть. Что ей надобно терпеть? Она терпела многое, порой не выдерживая и падая, порой поднимаясь и торопясь прочь от опасности. Не всегда хватало ей смелости, и за это Анастасия горько раскаивалась... Но терпеть... "О, благодарю покорно, терпеть я отказываюсь..."
Нитка, возможно слишком длинная, спуталась при очередном игольном пассаже, и Анастасия остановилась, пытаясь распутать ее при свечном свете и находя, что это занятие совершенно бесполезно. Но надо же как-то протянуть время...
- Иди спать, Сережа. Тебе надо отдохнуть... - произнесла она ровным, ничего не выражающим голосом, и добавила, - я устала, скоро пойду спать и я...
Краем глаза заметила она на столике и хрустальный бокал с недопитым токайским. Да-да, именно такое вино и заказывал де Брильи сторожу, желая произвести впечатление на капризную красавицу. Однако, она его даже не коснулась... Значит?...

 Отправлено: 02.03.16 09:48. Заголовок: Брильи не знал точно..

Брильи не знал точно, хочется ему спать или нет, скорее, все-таки еще нет, и он хотел было возразить, сказать, что он еще посидит немного - подле нее, если нет у нее желания говорить - хоть понаблюдает, как на ткани медленно выходит узор из-под ее хрупких пальчиков, может быть, даже придумает, как помочь ей распутать нитку (хотя ничего разумнее, чем рвануть посильнее, авось как-нибудь протащится, не шибко образованный на сей счет француз предложить не мог) - и возразил бы, если б не это вырвавшееся у Анастасии "я устала". Не находясь они уже столько времени в постоянном томительном ожидании, в этой вынужденной праздности, он бы даже не задумался над сказанным, а сейчас остановился и решил не спорить и подчиниться.
- Хочешь побыть одна? - скорее догадался, чем понял шевалье, - Ну хорошо. Не сиди только слишком долго, глаза устанут.
Зачем ей это? Догадка была не из веселых - поплакать. Так тихо, чтоб он не заметил - и, значит, отказаться от его утешения. Удивительно, как он не воспротивился этому - чаще всего так и лез напрямик, пытаясь исправить дело любой ценой. Обычная дипломатическая практика, знаете ли - просим покорно, наступя на горло. Но Анастасия ведь не была переговорщиком от противной стороны, перед которым все средства хороши. Душой Брильи понимал, что ей хочется сочувствия, поданной руки - но все это неизменно облекал в форму изъяснения в любви и поневоле так получалось, что на одно " ты" приходилось с полдюжины "я" и же пара явно насильственных "мы" - пылкому кавалеру казалось, что это больше сблизит их и поможет привыкнуть ощущать себя единой парой. В оправдание ему можно было назвать разве что самые благие намеренья. Вот только всем известно, куда они могут привести...
- Доброй ночи, Анастасия. Спи спокойно. - наклонившись, Серж не смог удержаться, чтоб не поцеловать ее, но так спокойно, как и целуют на ночь - каждый день, из года в год. Так можно было бы поцеловать дочь или сестру. Сама обстановка не располагала ни к чему большему. В городе он смелел, порой даже охватывало его каким-то азартом, так что и говорил громко - про свадьбу, про Париж, про счастье, и действовал решительнее, а тут, в постоянной тишине, в уединении совсем присмирел. Быть может, отчасти из-за этого вынужденного заточения - бедняжка и так сама не своя, к чему же еще пугать ее излишним рвением? Только в голосе прозвучала вся теплота и нежность, на какую только Брильи был способен. И вновь невольно проскользнуло скрываемое "не бойся меня".
Они разошлись до утра. Ягужинская еще осталась сидеть за вышивкой (и как знать, может, утирать ее краем заплаканные глаза - Серж боялся это увидеть, тем самым непременно став причиной ее слез и не смел расспрашивать), Брильи же счел нужным действительно последовать ее совету и отойти ко сну.
Сам он расположился в небольшой комнатке, надо заметить, худшей из имеющихся, поскольку окно в ней не выходило на дорогу, к которой было привязано все его внимание, а на бесконечный лес - тот самый русский лес, войти куда без невольной робости не в силах даже самый смелый иноземец. В придачу ко всему, прежние обитатели домика не позаботились должным образом о мебели, так что спать можно было только на скамье, ну да бог с ней, всё лучше, чем совсем на полу. Как и везде, на стене и тут красовались ветвистые оленьи рога, на которые отправился скинутый камзол - ох, знать бы ретивому французу, что не он один его трогал и напрасно он поглядывает в окно! Переодевшись в рубашку, Брильи хотел было помолиться на ночь и лечь, но от вида интерьера поморщился и закрыл глаза, чтоб не отвлекаться на такие детали. Негромко отчеканивая каждое слово Pater noster, qui es in caelis..., он мысленно перенесся во французский собор - почему-то непременно старинный, готический, с тонкими нервюрами на потолке и витражными окнами. Впрочем, перенесся для того, чтоб уже через две минуты, поднявшись с колен после последнего "amen", поздороваться головой с дубовым потолком. И только благочестивое настроение не позволило доброму католику выругаться.
Господи, за какие грехи! - про себя простонал француз, но поделать было нечего, кроме как лечь и, жалуясь мысленно на свою судьбу, уснуть.

 Отправлено: 04.03.16 21:44. Заголовок: Далекие огни манили,..

Далекие огни манили, обещая кров, еду и отдых за многие часы пути. Быть может даже Корсаку удалось бы улечься почивать на кровать, пусть не мягкую с периной, а подобную той, что стояла в казарме Навигацкой школе. Чтобы просто закрыть глаза и хоть ненадолго забыться, провалиться в уютную пелену сна, где нет места тревогам, несчастьям, опасностям. Чтобы не вздрагивать от неожиданно вспорхнувшей птицы, от резкого порыва ветра, жестких холодных капель дождя, грозных раскатов грозы. Впрочем, Алеша с превеликим удовольствием зарылся бы и в душистый стог сена, окунаясь в нахлынувшие воспоминания беззаботного детства.
А огоньки все приближались. Юноша уже различал очертания дома, насколько позволяла сгустившаяся ночь. Сердце взволнованно забилось. Кто может обитать в доме, окруженном болотами? Разбойники? С подобными людьми молодой Корсак еще не сталкивался: ни в родной деревне, ни в Москве - Бог миловал от сей напасти - хотя частенько доводилось слыхивать. Но чтобы им делать в Царевом домике, пусть и расположенном на болоте? Все-таки личные владения императрицы. Да и слишком тихо было вокруг. Лишь изредка тишину нарушало кваканье лягушек и где-то стрекотали сверчки.
Алексей твердо решил попроситься в дом на ночлег. Он прищурился, с минуту разглядывая деревянное строение, восстанавливая сбившееся дыхание. Потом глубоко вздохнул и двинулся вперед, ускоряя шаг, что было весьма неразумно: перед каждым шагом приходилось прощупывать тропинку срубленной заранее крепкой ветвью, напоминавшей трость, дабы не свалиться в болотную жижу или того хуже - трясину. Наказание за излишнюю торопливость последовало незамедлительно - молодой человек искупался в холодной воде. Он поднялся, чертыхаясь на болота и ночь.
К дому юноша подошел не сразу. Из открытого окна слышалась какая-то французская песня. Напевавший ее мужчина стоял аккурат подле окна и склонившейся над столом женщиной, и Алексей имел возможность хорошенько их разглядеть.
"Воистину пути Господни неисповедимы", - нахмурился Алеша, от новой встречи с французом де Брильи и дочерью своей московской покровительницы не ожидавший ничего хорошего. Но все же он прокрался к окну, хотя стучаться и просить кров пока намерения не возникало
Между тем песня закончилась, а потом француз и вовсе покинул комнату. Девушка осталась одна.

 Отправлено: 05.03.16 21:52. Заголовок: Лишь кивком ответила..

Лишь кивком ответила Анастасия на внезапную догадку француза. Но более не произнесла ни звука, лишь голова ее склонилась еще ниже, так что лица видно не было. Прятала ли она свои слезы, или же раздражение по поводу продолжительного пребывания шевалье, которому давно уже пора было отходить ко сну - это оставалось непонятным. Единственное, что мог заметить де Брильи - непокорная нитка так и не торопилась поддаваться усилиям тонких проворных пальчиков... Не поднимая головы, Анастасия взяла со стола ножницы и отрезала нитку, отложив пока иглу на стол. И вот наконец, француз вышел из комнаты, закрылась со скрипом деревянная дверь...
Нужно ли описывать чувства, овладевшие Ягужинской, оставшейся в полном одиночестве? Нет, это не радость была, но напряжение, испытываемое ею в присутствии шевалье рядом, временно прошло, отступило. Она положила шитье на стол и, откинувшись на грубую деревянную спинку стула, затихла, закрыв глаза... Ей представлялось море... Да, море... Законы и поверья мореплавателей гласят строго: женщина на борту - к беде. Любовь сгладит все приметы, прогонит все дурное, хранить будет и ее, и его... Того юного красивого гардемарина, одна лишь улыбка которого поселилась в Анастасиином сердце, заставляя его сжиматься в безотчетной боли... Есть ли дорога назад, увидит ли она его когда-нибудь вновь? Ах, как бы она хотела пускай лишь руки его коснуться и унести тепло этого прикосновения на своей ладони, а потом и глубоко в сердце его спрятать...
Шумят морские волны, беспокойны они, но не яростны. Они не страшны двум влюбленным... Ее рыцарь, герой ее снов ласково придерживает Анастасию за талию... Однако счастливое видение рассеивается, как и все прекрасное в последнее время. Шум волн превращается в шум зеленых крон деревьев за полузакрытыми ставнями. Но какой-то шорох становится ближе и ближе, хорошо различимы чьи-то шаги под окнами...
Анастасия открыла глаза и обернулась. Из проема, образованного приоткрытыми ставнями, на нее смотрели чьи-то такие знакомые глаза. Да как же! "Девица", по святым местам путешествующая! Сердце ее екнуло от радости, и она подалась к окну...
- Алешка!... - первый возглас вышел довольно резко, и Анастасия закрыла рот рукой, боязливо оглянувшись, а потом снова повернулась к ночному гостю, продолжая говорить вполголоса, - И откуда же ты взялся здесь? Тут ведь только одни звери дикие бродят... Эх, чуяло мое сердце, встретимся мы с тобой еще, богомолка...
Синие глаза понимающе смотрели прямо в глаза Ягужинской, и у нее вновь больно кольнуло сердце. Как бы хотела она, чтобы так посмотрели на нее другие очи! Не только с пониманием, но и с нежностью... Но, опомнившись, Анастасия заговорила снова:
- Ступай в баньку, она чуть поодаль сего домика, а ночь лунная и светлая - ты найдешь там себе пристанище на ночь. Она сегодня топлена, там еще тепло... А утром... утром я приду... Ну же, ступай!...
Алексей удалился, и Анастасия прикрыла ставни, прислушиваясь к его шагам с сильно бьющимся сердцем. А что, если это ее шанс на спасение? Конечно же, она не думала, что Корсак оказался здесь из-за нее, ну а вдруг он возвращается в Москву тайно и передаст по назначению весьма ценный сверток, который сейчас был надежно спрятан в ее комнате? Может быть, это поможет матери, вернув ее доброе имя? Поможет ей, Анастасии?
Ягужинская тихо вздохнула и, поднявшись, ушла в свою комнату. Надо ложиться спать, чтобы с утра пораньше на ногах быть. Пора...

 Отправлено: 06.03.16 17:19. Заголовок: Корсак не успел приг..

Корсак не успел пригнуться, когда девица вдруг устремила на него свой взор, в дальнейшем прятаться было глупо. Анастасия неожиданно вскрикнула не то от испуга, не то от удивления. Алешка в очередной раз за день чертыхнулся про себя, быстро оглядываясь - но вскрик остался незамеченным остальными обитателями дома, что вселяло надежду. Надежду на что?
Юноша молча слушал быструю речь Ягужинской, отчего-то казалось, что ответа от него и не ждали. А потому он не проронил ни словечка, лишь понимающе кивнул. Тихо скользнул вниз и осторожно побрел в сторону бани. Что принесет ему негаданная встреча Корсак старался не думать: пусть будет, что будет, ему сейчас нужно только отдохнуть.
Ночь и впрямь было спокойная и светлая, и в этом спокойствие отчетливо слышался каждый посторонний звук. Почти у самого порога Алексей нечаянно наступил на ветку, отчего она жалобно хрустнула, и молодой человек стремглав бросился в баню. По счастью, ее дверь даже не пожелала скрипнуть. Внутри, как и обещала Ягужинская, было тепло и уютно. Корсак огляделся, выудил из кармана несколько сухарей, быстро, но довольно тщательно прожевал свой весьма скромный ужин, вдоволь напился воды из кадки и улегся на скамье. Тепло убаюкивало, устало ныли ноги, веки словно наливались тяжестью. Алеша заснул почти мгновенно и неожиданно для себя.
Но и во сне юноша снова брел куда-то. Вдали различалась фигурка Софьи, но Алешка все шел и шел, а девушка не приближалась, он звал ее, но ответом служил только шелест листвы. А затем северный порыв ветра сбил путника с ног, не давая подняться.
Алексей открыл глаза. В окна уже заглядывали солнечные лучи, а возле него стояла Анастасия.

 Отправлено: 07.03.16 13:06. Заголовок: Только за окном разд..

Только за окном раздались заливчатые птичьи трели, а первые солнечные лучи коснулись небосвода, Анастасия открыла глаза. Спала она плохо, гнала от себя сон, боясь пропустить назначенную встречу. А вдруг Корсак уже проснулся и ушел? Тогда опоздала она, рухнули все ее выстроенные за полубессонную ночь планы... Вскочив с кровати, Анастасия принялась искать что-то из вещей, тщательно сложенных в сундуке. Но нет, особой пышности не надобно. Тем более, кто ей поможет облачиться? Лиза осталась приглядывать за родительским домом. Хотя, и его, скорее всего, изымут, как "имение заговорщиц"... Юная барышня бессильно опустилась на крышку сундука. Пускай и не были слишком счастливыми годы ее детства, связанные с этим домом, но в нем пускай редко, однако бывал ее отец - а воспоминания о Павле Ягужинском были дороги его дочери...
Анастасия порывисто вскочила. Нет, нельзя, нельзя сейчас предаваться воспоминаниям, нельзя жалеть себя! Идти надобно! Она тщательно умылась и достала простую кружевную блузу, а также белую юбку... Но как же здесь спрятать можно самое необходимое? Выход тут же был найден - лучше прикрыть сверток шалью. Да и холодно так не будет - ранним утром в лесу довольно свежо... Торопливо расчесав и закрепив непослушные кудри, Анастасия спрятала под шалью сверток с письмами и выпорхнула из комнаты, придерживая шаль рукой. Осторожно, крадучись, она сошла вниз и невольно зажмурилась на мгновение. Похоже, хозяйка, жена сторожа, пекла хлеб. Восхитительный этот аромат донесся и до нее...
- А, барышня проснулись? - сама хозяйка ненадолго отошла от печи, вытащив последнюю ковригу и угодливо улыбаясь, - Раненько же Вы... А мусье француз еще почивать изволят...
Анастасия устало вздохнула, слушая все это. Как объяснить словоохотливой сторожихе, проникшейся внезапным доверием к ней, что француз ее, Анастасию, совершенно не интересует? Но она решила поступить по-другому...
- Есть что-то хочется... - виновато улыбнулась в ответ Ягужинская, - я знаю, что приказывать права не имею, могу лишь просить смиренно...
- Мусье порадовать Вас хотел да заказал Калистрату яств всяких раздобыть... Но пока что муж мой не вернулся, и могу Вам предложить все самое простое - свежего хлеба краюху да молока кувшин...
- Вы - ангел... - благодарно кивнула Анастасия, - только я все это возьму с собой... Охота позавтракать мне не в домике, а на лоне природы...
- Вот и славно, сударыня.... - хозяйка поклонилась, - а я почивать от трудов своих пойду. Уж напеклась у печи - сама ровно та коврига...
Но Ягужинская ее уже не слушала. Придерживая одной рукой сверток под шалью, а другой крепко держа глиняный кувшин со щедрым ломтем еще горячего хлеба, она заторопилась к баньке...
Успела... Алешка еще был там. Только подошла она к лавке, юноша открыл глаза.
- Вот я и пришла, богомолка. Испугался? - она тихо засмеялась, усаживаясь на лавке возле Корсака и протянула ему нехитрое угощение, - Хватит спать, подкрепиться лучше садись. Давно ль фижмы с юбками сбросил?
Теперь, когда напряжение прошло и волнения немного отлегли от сердца, можно было и поулыбаться и даже пошутить. Но все равно переживания далеко не отошли: согласится ль помочь ей в беде этот робкий тихий мальчик? Хотя... очень ли робкий? Даром ли матушка от него в восторге полнейшем была?

 Отправлено: 07.03.16 15:36. Заголовок: Юноша глядел на деву..

Юноша глядел на девушку, припоминая вчерашний вечер и убеждаясь, что все это ему не сниться. Надо же! Опять их дороги пересеклись! Более всего Алешу занимал вопрос: чего вдруг Анастасия Павловна взялась ему помогать. Сперва на постоялом дворе выручила, теперь здесь... В Москве она его сторонилась, относясь довольно пренебрежительно к любимцу свей маменьки. Впрочем, сам Корсак общения с юной Ягужинской не искал.
Из воспоминаний вырвали не оклик девушки, а восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба. Анастасия же не замедлила протянуть молодому человеку еще горячий ломоть и крынку, полную молока.
- Благодарствую, сударыня.
Алешка откусил огромный кусок и принялся быстро жевать. Душистый хлеб с молоком - чего еще может пожелать путник, выросший в деревни? Да и просто изголодавшийся путник! Нет, ни одно изысканное заморское лакомство не шло в сравнение с исконно русской едой.
- Фижмы-то? Давненько, - коротко ответил Корсак на неприятным вопрос.
Шутки он не понял, подобная тема всегда больно задевала юношу, волей судьбы вынужденного подрабатывать в театре, дабы не умереть с голоду. Да еще постыдное бегство и скитание в женском одеянии. Но вслух Алексей ничего не сказал.

 Отправлено: 07.03.16 17:53. Заголовок: Тем временем множест..

Тем временем множество встречных вопросов занимали и прелестную девичью головку. Но Анастасия молча дожидалась, пока насытится ее новый собеседник. Лишь Корсак взглянул на нее коротко, Ягужинская отозвалась тихо и настороженно:
- Зачем ты здесь? Случайно мимо шел? Не поверю... Здесь бродят одни шпионы от Лестока да звери дикие... А что за шутки такие с переодеванием? Я же видела, ты прятался от кого-то...
За окнами баньки раздался какой-то шум. Анастасия боязливо умолкла и оглянулась. Нет, это не француз был... Вернулся сторож, и супруга вдвоем со слугой встречала его. Иван заносил какие-то свертки. А шевалье, скорее всего, сейчас спит и радужные сны видит после пол-бутыли токайского... Ягужинская поморщилась и, почувствовав на себе Алешин взгляд, вновь повернулась к нему. На этот раз ее глаза смотрели не насмешливо, а скорее, ласково. Пускай Корсак и мало знаком ей, однако, если и к нему по-доброму подойти... Ведь вряд ли ее мать испытывала безответно сии нежные чувства... Ох и неприятно стало, только подумала об этом! Но Анастасия отступать не собиралась. Она осторожно погладила Алешку по руке и добавила:
- Я давно уже жду тебя... А если не тебя, то кого-то, быть может, вроде... - и, стушевавшись, опустила голову. Алеше не стоило знать, что при одном его виде возник у Анастасии этот отчаянный замысел, не основанный ни на чем - лишь на одной интуиции, чувствами закрепленной. Тихий мелодичный смешок - и Ягужинская продолжила снова, но на этот раз в ее голосе звучало напряжение, - Скажи, курсант, ты согласен ли жизнью рискнуть ради меня и матушки моей? Говори же, не задумывайся...

 Отправлено: 07.03.16 19:26. Заголовок: - Случайно я здесь, ..

- Случайно я здесь, воля Ваша: хотите верьте, хотите - нет, - Алеше вдруг стало совсем не важно поверят ему или нет. - Я и не ожидал Вас здесь встретить, на огни шел, переночевать попроситься.
Рассказывать о своем побеге из школы от Котова, о побеге из монастыря с девушкой-киноваткой он в сей момент не собирался. Уж тем паче о пути в Микешен скит. Корсак, вздрогнул от шума где-то на дворе, проследил за обеспокоенным взглядом Анастасии в окно. Девушка быстро успокоилась, и Алексей едва слышно облегченно вздохнул. Чего он ждал? Солдат, пришедших его арестовать, в купе с Котовым? Или еще чего-то? Он сам не смог бы ответить на подобные вопросы. Зато приходилось отвечать на вопрос Ягужинской.
- Нет, не готов! - твердо заявил молодой человек.
Анастасия бросила на него полный недоумения взгляд. Наверное, она привыкла, что мужчины тот час же бросались выполнять ее малейшую прихоть, любое, даже самое немыслимое желание. Но одно дело поднять оброненный кружевной платочек с вензелями, нырнуть в пруд за кувшинкой. Другое - рискнуть собственной жизнью. Жизнь ему самому сейчас ой как нужна. Но что такого могло понадобиться Анне Гавриловне и ее дочери от него простого курсанта, не славящегося своей отвагой, героизмом?